Archive of Our Own ^beta

Chapter Text

“What do you see when you're in the dark and [when] the demons come [for you]?” (double (c))

Так получилось, что мое знакомство с Тогаиной было странным, очень, так скажем, нелинейным и вообще немного “вещью в себе”. Мангу я прочитала позже, чем увидела аниме, причем набрела на нее случайно. Но начну я, пожалуй, с манги¹, так как там больше материала для размышлений, и про нее я могу сказать чуть больше, чем про аниме. Все прочее же оставлю для более длинных и тематических разборов.

I. Манга.
На аниме реакция у меня была странная и неоднозначная, но, в отличие от него, манга по Тогаине очень хорошо зашла. От стиля до содержания. Не сказать, что я читала много манги, или разбираюсь в ней, но не могу не признать, что эта безусловно зацепила. Может быть, атмосферой. Может, еще чем.

Более того, есть у меня ощущение и некоторые основания полагать, что манга - это наиболее полная и развернутая версия событий, произошедших в Тошиме в 20хх году, без потери целостности повествования вобравшая в себя много дополнительной информации из разных источников и медиа. Но об этом скажу подробнее в предпоследней части.

Структура сюжета, графика.
Несмотря на незавершенность, история здесь получилась более логичной, динамичной и цельной, чем в аниме. Может быть, это происходит за счет того, что мангака не стесняется менять сюжет. В нужных местах он довольно сильно перекраивается, перестраивается и обрастает новыми сценами. Основные несущие конструкции истории, тем не менее, остаются на месте, просто освещаются немного иначе. В итоге, здесь гораздо лучше (по сравнению с аниме) удалось увязать пучок разбегающихся в стороны сюжетных линий и, несмотря на постоянные перемещения героев по городу, нет ощущения бесцельного топтания кругами.

Проще всего предположить, что у манги просто не такие жесткие рамки по объему, как у аниме, и было где разгуляться, но мне все же кажется, что дело не только в этом. Очень уж ненавязчиво, иногда на полутонах, подается дополнительная информация, отдельными кадрами, словами, действиями. А может быть, на восприятие влияет возможность читать в своем темпе, и, при необходимости, легко вернуться на пару страниц назад.

Мрачная атмосфера тусклого и темного мира Тошимы во многом поддерживается визуально, темными страницами на которых не всегда можно сходу разглядеть спрятанные в темноте темные силуэты и специфически угловатым стилем в формате «черное на черном», который, тем не менее, затягивает и способствует погружению.

Герой не по своей воле оказывается в преисподней, куда по самым разным мотивам стекаются дети “потерянного поколения”, не успевшие принять участие в Третьей мировой. Те, для кого многие понятия старого мира потеряли свое значение. Одним из них нужна слава, другим - деньги, третьим - месть. Все они покорежены так, или иначе, у всех них свои демоны за плечами. И та немного небрежная “ломаная” манера, в которой отрисованы не только сам город, но и персонажи, подчеркивает этот момент.
Однако, при всей мрачности Тошимы, нельзя не признать и то, что даже у этого изначально малоприятного места есть свой собственный шарм. Даже тут героям удается найти что-то интересное (Кэйсукэ; т.2,стр.179) или что-то красивое (Мотоми; т.4, стр.139).

***
В манге подробнее расписано и то, что происходит за кадром, будь то работа Мотоми, отношение Эммы с начальством, или те усилия, которые приходится приложить, чтобы добыть документы, позволяющие выбраться из города. Довольно быстро становится видно, что Тошима не забыта и не заброшена внешним миром, как это кажется поначалу, а находится под активным наблюдением спецслужб двух сторон сразу. Из-за этого и появление армии не становится внезапным. В воздухе изначально висит ощутимое предчувствие скорой войны, хотя рядовые игроки этого не замечают, поглощенные борьбой за жетоны.

Есть еще такое чувство, что информация в манге подается вовремя, в самые подходящие моменты для того, чтобы усилить впечатление. Не знаю точно, в чем тут дело.
Когда перечитывала восьмой том, меня внезапно сходу торкнул кадр с рассаженным и сбитым наручником запястьем Акиры на контрасте с раздраженным вопросом Эммы: "...ты чем там вообще занимаешься". (т.8, стр.150). Кажется, что это сочетание добавило дополнительных эмоций.
Не могу не сказать и о том, как органично встроены в повествование визуальные отсылки и пасхалки, например, “Grind” внезапно звучащий на тошимской улице в исполнении Гунджи.

Истоки отмороженности Акиры тоже открываются не сразу, а постепенно, и в аниме и в манге, но во втором случае небольшой флэшбэк, мельком брошенный взгляд на мир “потерянного поколения”, не знающего простых вещей, задевает меня сильнее.

Чередование допроса, картин повседневности нового мира и воспоминаний о прошлом с вопросами “Что такое любовь? Что такое семья? Что такое мир?” производят сильное впечатление сами по себе, но им добавляет веса то обстоятельство, что флэшбэк возникает именно тогда, когда эти слова перестают быть для Акиры просто пустым звуком, когда его собственный мир начинает трещать по швам. Когда он вынужденно задумывается над этими вопросами и начинает постепенно пытаться искать на них ответы, собирая мир заново по осколку.

Герои.
Довольно часто, когда я берусь перечитывать уже прочитанную книгу, возникают смешанные чувства, в которых преобладает горьковатая ирония. Ничего еще не произошло, но ты уже знаешь, что будет. А герои внутри истории - еще нет. Тогаина не стала исключением. Вот Акира, пока до конца не понимая, куда ввязался, рассуждает об Игре и победе над Иль Ре, как о деле опасном, но таком, которое надо просто начать и закончить. А вот Рин пугает Кэйсукэ, в шутку предлагая ему, раз уж у него оружия с собой нет, душить противников голыми руками. (т.1., стр.10)

В манге отношения персонажей и их взаимодействие четче очерчены, и раскрываются постепенно. Здесь лучше становится видно то, что в других вариантах намечено пунктиром и считывается разве что между строк. Например, что Акира и Кэйсукэ с самого начала заботятся и беспокоятся друг о друге, хотя Акира не особо это показывает и до конца не осознает. Кэйсукэ, несмотря на раздолбайство, временами действительно помогает: подбирает бесхозные бутылки с водой, поднимает тревогу, увидев побоище, и предупреждает об опасности. Пытается неловко лечить, кормить и укладывать спать.
В свою очередь, Акира явно беспокоится все то время, пока Кэйсукэ находится во Дворце. И вместе с тем, хорошо заметна и подчеркивается его, Акиры, отчужденность.

Акира.
Подростки «потерянного поколения», внезапно утратившие будущее, к которому их готовили, пытаются хоть немного заполнить образовавшуюся пустоту. “Бласт стал нашим спасением”, говорится о них в манге. Но для самого Акиры этот суррогатный вариант работает недолго: “...иногда, когда я одерживаю победу над противником в бою, все накопившееся напряжение, недовольство, разочарование, боль, усталость, все проходит… и в такие моменты мое сознание… будто уплывает.”(т.3, стр.160)

Можно сказать, что Акира внутри немного мертв. Может быть даже чуть больше, чем его сверстники. Он приглушен эмоционально, в его настроении преобладает депрессивный фон. Даже бои Бластера со временем перестают вызывать в его душе хоть какой-то эмоциональный отклик и превращаются исключительно в источник дохода.
Но у меня есть предположение, что такое состояние обусловлено не только естественными причинами. В 23 главе (т.5, стр.90-95), когда побежденный игрок не желает отдать жетоны, на Акиру находит внезапный приступ ослепляющей ярости. Этот факт, вместе с отмороженностью Акиры и его способностью побеждать в боях противников, не использующих допинг, заставляет предположить, что эксперименты по созданию суперсолдата не прошли бесследно. Что они оставили на юноше отпечаток, который не сводится только к анти-Николю в его крови.
Тем более, что в своих детских воспоминаниях Акира очень милый и, судя по всему, более контактный.

Начиная “оживать” эмоционально, вспоминая свое прошлое состояние и надежды ощутить хоть что-то в Игре, Акира думает о себе: “я чудовище”. (т.9, стр. 85)
Возможно, его замкнутость и нелюдимость - лишь слабая тень того состояния, в котором постоянно находится Нано.

В манге видно, что Акира изначально не совсем понимал, во что ввязывается. Он постоянно повторяет Кэйсукэ, что Тошима - жестокое место, а Игра предполагает убийства, но, возможно, пытается убедить не только его, но и себя тоже. Иначе бы слова Мотоми: “...тут можно быть на стороне убийц или на стороне убитых”, - не затронули бы его так сильно, не всплывали бы в памяти раз за разом.
Внезапный срыв в драке за жетоны, когда Акира, выпав в берсерчный режим, чуть не убивает оппонента, бьет по нему самому. За вспышкой следует жесткий эмоциональный откат, а уже в четвертом томе он начинает вырубаться от стресса и истощения, благо дядько Мотоми вовремя оказывается рядом. Дальше - хуже. Не знаю насколько верно мое впечатление, но, похоже, что за столом у Арбитро Акира отхлебнул из бокала машинально, от эмоциональной перегрузки.

Где-то с середины 7 тома практически непрекращающейся стресс только нарастает. К моменту, когда Мотоми забирает Акиру из квартиры Шики, состояние юноши напоминает реактивный психоз: в наличие депрессия, психосоматика и галлюцинации в реальном времени, напрямую связанные с недавними психотравмирующими событиями. Да и диссоциация со своим телом (ощущение растворения в дожде) накрывает (т.9, стр.40-41).

Спокойный разговор со взрослым человеком и спасение Кэйсукэ вроде бы немного разряжают ситуацию. Во время короткой передышки и беседы с очнувшимся другом, Акира немного приходит в себя, но выглядит старше, чем в начале истории.
При этом окружающий мир даже не думает сбавлять обороты, и короткие паузы явно недостаточны для нормального восстановления (“...this cruel world’s damn swift acceleration”, да).

И вместе с тем, непрекращающиеся удары судьбы и стресс постепенно разрушают отчужденность Акиры, и он начинает чувствовать. Несмотря на его замкнутость и приглушенность, многие встреченные в Тошиме люди так или иначе пробуждают в нем сильный отклик.

Похоже, что к тому моменту, как Акира остается в заброшке наедине с раненным Рином, у него уже нет сил активно переживать. Создается впечатление, что новую информацию он еще как-то воспринимает, но в качестве реакции может выдать только сдавленные ругательства. А тут еще Рин и Мотоми со своими откровениями на его голову. Не исключено, что в конце истории мог планироваться срыв. Или эмоциональный взрыв, завязанный на гибель Кэйсукэ и призванный пробить ауру отчужденности, окружающую Нано.

Кэйсукэ.
Кэйсукэ может раздражать. Временами сильно. Так что можно понять маленького Акиру, который пытался сбежать от его компании, когда наткнулся на незнакомца, сидящего на скамейке под деревом.
Но с другой стороны… с другой стороны я могу понять желание стать героем ради спасения близкого и важного человека, даже если этот путь ведет к саморазрушению.

В манге сцена ссоры Акиры и Кэйсукэ гораздо подробнее прописана, чем в аниме: с постепенным нагнетанием напряжения и более понятным срывом в финале. Возможность показать мысли героя использована здесь на полную и дополняется визуализацией.
Тут четче видно, в каком жутком стрессе находится Акира после всех своих “приключений”. Он, похоже, в процессе разговора даже мысленно не может отследить, что что-то идет не так, в духе “я не это хотел сказать”, и только гораздо позже, когда ничего уже не исправить, понимает, что просто не мог вовремя остановиться, или хотя бы отреагировать своим обычным “...”.

Особенно добивает последняя рефлексия, уже после побега Кэйсукэ, после которой становится понятно - Акира просто не в состоянии догонять друга, или идти его искать. Скорее всего, он и осознать только что произошедшее толком не может, потому что мыслями еще на той улице, где впервые всерьез пытался убить человека и несколько раз чудом избежал смерти. Он все еще переживает случившееся тогда. “Я все еще чувствую, как нож в моих руках проникает в человеческую плоть…” - и сразу следом за этой фразой картинка, поза Акиры на которой сама по себе говорит об отчаянии и дикой усталости.(т.3, стр.150)
Собственно, Акира начинает медленно приходить в чувства и осознавать, что случилось, что вовремя не смог затормозить, только после ненавязчивой кототерапии.

***
Бешеный Кэйсукэ мозговыносяще прекрасен. И когда напоказ расчленяет трупы, и особенно в пятом томе, в кофешопе, на контрасте с самим собой из воспоминаний Акиры о дотошимских временах. Две параллельные и переплетенные ветви: реальности и воспоминаний, прошлого и настоящего. Отдельно добавляют крипоты детали и построение кадров: тень Кэйсукэ, косо упавшая на Акиру при встрече в кафе, и словно поделившая его надвое; воткнутое в диван лезвие тесака, то и дело возникающее на переднем или на заднем плане.

Встреча друзей под дождем тоже сделана отлично. Акира в смятении после того, как увидел труп Такэру, а подошедший Кэйсукэ наоборот спокоен, и кажется практически прежним, нормальным. И даже зная, что произойдет дальше, вопреки всему, на мгновение хочется верить, что вот, к нему вернулся разум, и он, как в старые времена, принес товарищу забытую куртку, и все теперь наладится… А потом иллюзия разбивается вдребезги, сменяясь множеством страниц с безумными взглядами и не менее безумными воплями «Акира-а-а-а», которые заканчиваются пальцами упавшего Кэйсукэ, судорожно сжатыми на кроссовке друга.

В первый раз я не обратила внимание, но во второй, когда я увидела протянутую руку, как раз перед тем, как Акира перехватил ее и провел подсечку, мороз прошел по коже. Потому что вспомнился эпизод с показательным выдиранием внутренностей из трупа в переулке. Потому что Кэйсукэ, как и Нано, вероятно, может проткнуть человека рукой.

Точно такой же напряженной становится сцена на складе, в которой Кэйсукэ беснуется, а Акира может только плакать, потому что помочь особо нечем, но знает, что должен пройти через это один. Это напряжение не отпускает и во время рассказа пришедшего в себя Кэйсукэ о том, как другая его часть бессильно наблюдала за бесчинствами Тени.
Интересно, что даже лайновый Кэйсукэ вроде бы ощутимо дернулся, когда Гвен фактически один в один повторил ему слова Акиры о смертельности Лайна. Хотя может быть и так, что его просто поразила мысль, что им всерьез заинтересовались военные. Заодно появилось соображение по поводу слепоты Кэйсукэ. В новелле Кэйсукэ долго блуждал в тумане и полусвете-полутени, пока Акира его не вытащил из этого пространства. Может ли слепота быть аналогом именно этого момента? Может ли она быть психосоматической реакцией, следствием нежелания видеть то, что творил тот, другой Кэйсукэ?

Рин.
Рин в манге в своем репертуаре. В первой части истории радостный и энергичный юноша, не лезущий за словом в карман, который часто сваливается новым знакомым как снег на голову. Время, которое герои проводят с ним на крыше, с которой Кэйсукэ почти разглядел родной город – по ощущениям один из самых светлых моментов.

Нравится и то, как Рин в манге «перекидывается». Как меняется его лицо, на котором проступают фамильные черты. Сперва чуть заметно, отдельными кадрами в череде прочих (т.2, стр.159), отдельными моментами, например, когда Рин спрашивает Кэйсукэ: “...а ты сам никогда-никогда не желал кому-то смерти, а?” (т.3 стр.28). Потом все более явно.
Лицо Рина меняется и тогда, когда Акира и Мотоми при нем обсуждают, реален ли мифический Иль Ре (т.2, стр.185), и когда он сам говорит вроде бы о Кэйсукэ, но явно думает о своем: “...возможно, именно поэтому он [Кэйсукэ] подумал, что хочет быть рядом с тобой, какие бы опасности его не поджидали. Для него это было бы лучше, чем дать тебе пропасть здесь в одиночку.” (т.2, стр.76-77)

И апофеозом - явление под проливным дождем. Тогда, когда Акире и так очень хреново.

Отдельно, конечно, поражает двужильность Рина: то он пластом лежит, загибаясь от раны, то снова прыгает как заведенный, и идет в одну атаку за другой против очень сильного противника.

Интересно и то, что происходит с Томоюки. Бывший член стаи, не упускающий случая “укусить“ бывшего лидера, внезапно сам оказывается практически в том же положении, когда Такэру вырезает новую команду в его отсутствие. А потом и вовсе прибегает за Рином во Дворец, прикрываясь желанием лишний раз поглумиться. “Глумление”, что характерно, при виде лежащего пластом «предателя», выходит так себе.

Шики.
Шики производит двоякое впечатление. С одной стороны в манге он выглядит натуральной «ходячей смертью». Особенно когда после первого столкновения с Акирой, не уходит, полюбовавшись на дерзкие незамутненные Лайном глаза и презрительно хмыкнув, а бросается в погоню. С другой - его реакция на Нано тоже прописано очень хорошо.

Тот эпизод, где Шики преследует Акиру, логично вписывается в тему отношения к смерти и реакции на лобовое столкновение с ней, которая в манге выходит на первый план. В первой половине истории вообще создается впечатление, что все встречи героя и с хозяином Тошимы лицом к лицу состоят из практически ежеминутно принимаемых решений “убить-не убить” со стороны последнего. Шики наверняка разглядел, что Акира осмелился “дерзко смотреть”, не будучи под Лайном, но результатом стало только решение поиграть с незнакомцем в кошки-мышки, вместо того, чтобы прирезать на месте.

Смерть в физическом воплощении буквально идет по следам раненного героя, пока не вмешивается Нано. Идет непреклонно и неумолимо, не отклоняясь и не сбиваясь с пути, и хрен что этому противопоставишь - можно лишь отбиваться буквально тем, что под руку попадается и стараться, чтобы в угол не загнали. Акире даже подобранный в конце концов нож не слишком помогает, и, в конечном итоге, ничего не остается, как сорваться в отчаянное бегство и искать подходящее окно.
К слову, окно в манге он вообще ищет регулярно, несмотря на то, что способен успешно сражаться против большинства обычных людей и даже некоторых “лайнеров”. Хорошо хоть ему на голову каждый встречный не наступает - всё чаще грубо хватают за руку, чтобы куда-то утащить или бросить.

Похоже, что в эту самую, первую встречу Шики толком Акиру и не увидел, даже как противника не воспринял. Незнакомец так и остался бы немного странным, но “одним из многих”, если бы не связь с Нано, почти случайно отслеженная позже. Шики действительно замечает Акиру только когда передатчик, найденный рядом с трупом военного и очередным чемоданом с Лайном, приводит его совсем не к тому человеку, которого он ожидал увидеть и намеревался выследить.

Шики, много общающийся с народом, становится совершенно невыносимым. Похоже, тут как раз случай “чем меньше говоришь, тем лучше выглядишь”. Хотя, надо признать, иногда его незамутненный эгоцентризм и импульсивность даже цепляют. Тот случай, когда харизма заменяет многое и никаких флэшбэков о тяжелом детстве не надо.
Вполне хватает уже того, что встреча со смертью в облике Нано определенно не прошла бесследно. То, как показаны не дающие Шики покоя воспоминания об этом случае, заставляют заподозрить запущенный военный ПТСР, который лег на и без того хреновый характер и проявляется в основном вспышками агрессии. А заодно усугубляется и ретравматизируется с каждым новым “неудачным” общением с врагом, ибо каждая проваленная погоня напоминает о самом первом поражении и лишь подливают масла в огонь.
Как минимум переживание чувства беспомощности в ситуации угрозы жизни при первой встрече точно было, а это одна из весомых предпосылок для развития расстройства в дальнейшем.
А еще, как мне кажется, все его действия после встречи с Нано продиктованы все той же “идентификацией с агрессором”, то есть, в данном случае идентификацией со смертью и попыткой стать ею, чтобы перестать испытывать страх.

***
В 8 томе Шики бродит по улицам, уже совершенно механически и по привычке рубит набегающих лайнеров и вздыхает, думая об Акире. То есть, лайнеры уже так, скучная рутина. Может быть, именно это имел в виду Нано, когда говорил, что цвет Шики изменился.
В 9 руте есть продолжение эпизода, когда Шики убивает группу лайнеров, оставив на стене приметный росчерк и из брызг крови. Именно на это место Нано смотрит, произнося свой монолог. Видимо, он действительно мог что-то считать с изменившегося «почерка» Шики.

С Шики же, во время этого боя действительно происходят странные метаморфозы. До боя он думает об Акире, а после вспоминает то, как Рин бросил ему вызов на автостраде. (Похоже, что в манге должно было обойтись без убийства Рина, а недобитые сентиментальные родственные чувства Шики вылезли именно в этом эпизоде, иначе к чему воспоминание, и почему Шики разворачивается, когда ему чудится голос Рина. [т.9, стр.32-33])
Когда в Колизее появляется Рин, и Акира выказывает беспокойство по этому поводу, Шики демонстрирует какое-то устало-грустное выражение лица, одновременно и «как вы меня задрали» и лирически-усталое. Это выражение лица у него начало появляться еще в той стычке, в которой он думал об Акире, и о которой Нано сказал «цвет изменился». Может ли это быть аллюзия на тот бой, в котором Шики в своем руте убивает Рина? Разница только в том, что здесь Рин переживает атаку Шики.
И да, чем дальше, тем больше кажется, что в финале Акира должен Шики остановить.

Нано.
Шики не единственное воплощение смерти, обитающее в Тошиме. Есть некто невзрачный и неприметный внешне, кто гораздо страшней и смертоноснее, и контраст между этими двумя довольно хорошо выдерживается.
Скрытно наблюдая за всем происходящим в городе, Нано видит и знает практически все и, вероятнее всего, принимает информацию к сведению. В манге он становится хранителем Акиры, помогая издалека и приходя ему на помощь лично в некоторые критические моменты. Такие, как схватки с Шики и Гунджи или побег из Дворца.
И кажется не случайным, что белый кот приходит утешить Акиру после ссоры с Кэйсукэ незадолго до того как окровавленная рука “живого оружия” чуть не касается плеча юноши. (т.3, стр. 164)

У меня сложилось впечатление, что здесь Нано не экспериментирует с Акирой. По крайней мере, не привлекает к нему внимание Шики, велев передать чемодан “человеку, который скоро придет”.
Зато он вволю отрывается на своем главном преследователе. Слова о том, что черный цвет ничем не закрасить на фоне кадров с Шики иногда кажутся прямым троллингом (может быть, тон задает «записка», оставленная на вывеске).
Но в любом случае рассуждения о цвете мне нравятся.

Заодно сформулировалась еще одна мировоззренческая разница между Нано и Акирой: Нано видит искупление грехов в смерти, Акира - в жизни.
У Акиры и Нано один цвет глаз - голубой - маленький штрих к единству противоположностей. Скорее всего именно голубой, а не синий - аллюзия на цвет неба и, в случае Нано, подчеркивание его эфемерности.
Впрочем, в манге глаза Нано становятся голубыми только после того, как он слизывает кровь с ладони Акиры (т.6, стр.147-151). Это наводит на мысль, что фиолетовый исчезает, потому что на время нейтрализован антидотом. Ведь по словам Эммы цвет глаз Нано - знак его силы, но и того, что он уже не человек. (т.8, стр.140).
С другой стороны, в других источниках, есть намеки на то, что фиолетовый проблеск связан с остаточными вспышками эмоций. Но подтверждений этой версии исчезающе мало. Разве что момент боя на крыше в аниме: Нано перехватывает клинок Шики двумя пальцами, когда горящие почти пурпурным цветом и буквально «мечущие молнии» глаза вдруг гаснут, становясь безжизненно-серым подобием дула.

Говоря про побег из Дворца, хочется сказать еще вот о чем: в манге получается так, что, чтобы Акира наконец встретился с Нано лицом у лицу, его собственный мир должен перевернуться upside down. Только тогда встреча с существом «бродящим по границе между мечтой(сном) и реальностью» становится возможной. И в эпизоде с падением из окна это происходит буквально.
Акира, конечно, падать не планировал, но можно пойти дальше и предположить, что иногда, ради встречи с чем-то совершенно другим и неизвестным, ради того, чтобы провалиться в кроличью нору или попасть в другое измерение и условную навь (сквозь которую иной раз идет путь с самому себе), человек должен решиться на некий рискованный и опасный шаг.
Может быть, поэтому падения из окна со временем входят у Акиры в привычку(если брать все источники). Ну и да, орлы прилетают только тогда, когда человек истратил все силы и все другие возможности отвалились.

***
Коты, сопровождающие Нано - отдельная тема. В аниме их показали мельком только в последней серии. В пространство манги, напротив, они вписываются органично, появляются то тут то там с самого начала, не занимая много “экранного времени”, но становясь своеобразными отражениями Акиры и Нано.

Белый кот попадается на глаза Акире практически сразу по приходу в Тошиму, и потом периодически появляется рядом. Именно он приводит Нано к заветному ножу, который обронил Кэйсукэ, и тем самым дает понять, что в городе появился мальчик из прошлого. Тот же кот (возможно не без участия безучастного наблюдателя), появляется рядом с Акирой и приносит ему некоторое облегчение и утешение после ссоры с другом. Такэру в разное время и при разных обстоятельствах, походя и ради забавы, ранит в бок и героя и его животное “отражение”, но обоим удается выжить среди опасностей Тошимы, и встретиться вновь в оранжерее.
Нравится, общение Акиры с котиками, и то, как котики ему под бок то и дело подкатываются.

Черный же кот часто сопровождает Нано в его вылазках в город и ездит на его плече. В одном из эпизодов именно его голос привлекает Шики.

Вслед за белым котом Нано неслышно приближается к занятому общением с животным Акире и едва не решается коснуться его, а позже, в оранжерее, черный кот подкатывается под бок обессилевшему и все еще одурманенному юноше. Когда вспоминаешь эти эпизоды, кажется, что животные становятся своеобразным мостом между “братьями по крови”. Соединяют их.

Сцены в оранжерее в манге вообще очень спокойные, если вынести за скобки странные привычки Нано и его нестандартную манеру общения. Это странное место, в которое попадает Акира, – как будто островок покоя посреди мрака и ужаса Тошимы. Глаз шторма. Покой в эпицентре бури. Сам Нано, несмотря на скорость с которой он двигается, является такой практически незыблемой точкой покоя в эпицентре своих сражений. Почему-то вспоминается: «Самое безопасное место на корабле - рядом с тобой»(с) И, в общем-то, неудивительно, что этот островок покоя находится именно здесь, учитывая, что первопричина Тошимы и всего, что в ней творится, и есть Нано.

Бросилось в глаза интересное построение 7 тома: он начинается с Нано и относительно мирных сцен в его оранжерее, а заканчиваются встречей с Шики среди темноты, дождя и отчаяния.
Вообще интересно следить, как Акира в манге от тома к тому показывает все больше эмоций, и по количеству/силе и по разнообразию. Доля позитивных, правда, исчезающе мала, но…
И да, тому к девятому Акиру безо всяких "сцен", похоже, довели до капитального задолбанного состояния.

В символизм котов вклинивается, немного его нарушая, Почи - питомец Гунджи.
Вполне возможно, что эта линия могла продолжиться. После битвы с Кириваром Нано жив, здоров и все так же легко уклоняется от автоматных очередей. А вот черного кота не видно, и он мог пострадать в драке с Почи, или попасть под горячую руку Карателю. В таком случае не исключено, что именно на его примере Акире придется убеждать Нано, что с судьбой можно поспорить.

Можно заметить и другие предпосылки к такому развитию событий. В конце шестого тома Акира, судя по всему, ловит отголосок “абсолютного отчаяния”, в которое ежесекундно погружен человек, превращенный в “абсолютное оружие” и не исключено, что это задел и на обратную реакцию ближе к финалу. На то, что и Нано сможет поймать чувства Акиры, ощутить как свои, и это запустит цепочку изменений в его душе.

В гостях у Шики.
Некоторых моментов, опущенных в манге, немного жалко. Например, разговора с Акирой при лунном свете об ужасном расслабленном человеке с фиолетовыми глазами, или еще одного “замечательного” момента «да, кстати, как тебя зовут-то?» Такое ощущение, что в манге Шики вообще не интересуется именем пленника. Хотя не исключаю, что он мог услышать и запомнить, как того зовут другие, в какой-то момент раньше.
С другой стороны вполне объяснимо, почему “разговор при лунном свете” в историю не вписался, и можно только порадоваться, что Рин жив, и есть надежда, что, после беседы с Акирой в заброшке, таким и останется.

Впрочем, некоторой заменой диалогу-монологу при лунном свете можно считать два новых эпизода, схожих с ним атмосферой. Первый - после того как Шики перетащил простуженного Акиру в комнату и бросил на кровать, а сам сел меланхолично пить воду из бутылки, удивив пленника необычным поведением. Хотя в этом эпизоде нет откровений об “истинном безумии”, Акире удается увидеть совсем другое лицо своего врага.
Второй момент, отчасти компенсирующий отсутствие разговора - эпизод с бутылкой, в котором отношение к пленнику начинает меняется.

И тут снова сказывается хороший подход к истории, свойственный манге: изменить события, не меняя сути. Мангака выстраивает сюжетную линию, перестраивая и тасуя эпизоды, убирая одни и добавляя другие, но в целом вектор развития сохраняется: Шики пытается убить в себе мешающие ему эмоции, но Николь вытаскивает из него наружу страх, а Антиниколь - нечто вроде жалости.

И все же, несмотря на все изменения, еще один жутковатый момент этого этапа истории сохраняется. Больше не прикованный к оконной раме Акира все так же не может уйти из квартиры сам, пока Мотоми не берет его за руку и не вытаскивает наружу.

Мотоми.
Мотоми очень гармонично смотрится в роли родительской фигуры: то внимательно выслушает и что-то дельное посоветует, то горячим кипятком напоит, попутно сетуя, что заварить нечего, то полумертвого Кэйсукэ с улицы в кладовку притащит, то куртку постирает, то денег на карманные расходы выдаст. И непростой квест "накорми Акиру" ему практически всегда удается.

Очень нравится спокойная и уверенная манера разговора Мотоми. То, как он общается с молодежью: разумно, рассудительно и спокойно, не пытаясь давить на собеседников, но пробуя (порой безуспешно) сподвигнуть их взвешивать все последствия принимаемых решений. То, как он, сталкиваясь с всполошенным и находящемся на взводе или в неадеквате Акирой, каждый раз умеет найти нужные слова, чтобы быстро успокоить и уговорить принять помощь.

Не знаю почему, но один из любимых моментов с Мотоми в манге - тот, где он прижимает к своей груди голову Акиры перед тем, как перебить пулей цепь наручника. Может быть потому, что в фокусе этой сюжетной линии находятся вопросы доверия, а этот момент больше всего ассоциируется с абсолютным доверием. Несмотря на то, что Акира, скорее, утыкается в другого человека просто потому, что «плывет» от усталости.

Монологи самого Мотоми в манге более многословны по сравнению с аниме, но все равно производят впечатление отрывистых и немного размытых реплик. Но это я опять-таки склонна списывать на особенности формата, на ограниченное количество текста, которое помещается в “облака” манги.

Интересна и дружба между “старым” и “малым”, Мотоми и Рином. Импульсивность и резкость одного в определенной мере дополняется и компенсируется спокойствием и невозмутимостью другого. К тому же у них больше общего, чем видно на первый взгляд. Они оба потеряли важных для них людей и оказались в Тошиме в погоне за виновниками их смерти. Оба могут скрывать свои чувства: один - под маской беззаботного веселья, другой - под личиной равнодушного и холодного торговца информацией. Оба увидели своих близких в Акире. Оба на свой лад приводят Акиру к мысли о том, как важно вовремя говорить о своих чувствах.

Арбитро и Каратели.
Арбитро с его увлечениями и “шедеврами” традиционно крипует и вымораживает, несмотря на комические черты образа и комичность отдельных эпизодов с его участием. Поэтому несказанно порадовал побег Акиры из Дворца, и в частности то, как он лихо притопил охранника в ванной.
Вообще момент с побегом и падением пробрал до костей и понравился весь: сюжетно, раскадровкой, общим ощущением. И вроде бы изначально понятно, что герой не превратится в “собаку”, не станет вторым Кау, не разобьется, и успешно сбежит (ведь впереди еще несколько томов), а все равно за него болеешь. Все равно эпизод эмоционально заряжен.

Нашлось место развернуться второстепенным персонажам, которые тоже внезапно ожили, стали более осязаемыми и понятными. Отношения Эммы и Гвена, Эммы и Нано обрели дополнительную глубину, и мотивы всех троих стали немного яснее.

Заодно мне стала понятнее популярность Карателей, которые внезапно превратились из набросанных грубыми штрихами диких зверей на посылках у “ведьмы”, в чуваков с собственными повадками и историей, которым можно сопереживать.

Дополнительный бонус манги – периодическая разрядка смехом, просто необходимая посреди нарастающего напряжения, мрака и безысходности - в большой степени лежит на них.
Отдельно порадовал «добрый» Киривар, вправивший Акире вывих.

К вопросу о гиенах, которыми Шики периодичесеи называет и Арбитро и его подчиненных: у обоих Карателей в манге слишком острые «звериные» уши. Особенно хорошо видно, когда Киривар показан в профиль [т.1, стр.101; т.6, стр.49-51]. Иногда это заметно больше, иногда меньше, но тенденция присутствует. Видимо, для звероподобности одних только клыков этому персонажу не хватает. С Гунджи интереснее. У него уши скрыты волосами, но иногда их все-таки видно. Они не такие острые(и видны в анфас, так что это может быть просто иллюзия остроты), но все же заостренные [т.1, стр. 86-87], и иногда у него тоже клыки прорезаются со злости: [т.1, стр.17] Теперь мне даже интересно, связано ли со «зверообразностью» то, что он язык все время высовывает (по крайней мере, пока не получает в челюсть от Нано). Когда пересматривала артбуки, нашла в набросках Гунджи с высунутым языком. В игре такого кадра не было, а вот в манге – да и, похоже, там, эта привычка вводилась заранее не просто так.

Взаимная привязанность, возникшая между Карателем и котенком, погоня Гунджи за его Призраком и безнадежный поединок тоже задели за живое. А уж когда драма развернулась всерьез, она вышла из комедийного измерения в героическое, превратившись фактически в битву с неизбежностью, в еще одно сражение против Рока.
Киривар теряет напарника и его реакции на случившееся оживляют образ, делают его интереснее. К тому же, помимо личной трагедии, ему выдали небольшую характерную черту, вдобавок к уже имеющимся. В манге он часто сравнивает людей с игрушками, которые приятно ломать. Например, говорит подобное Шики (т.1, стр.101) и Акире (т.6,стр 48) и, под конец, Нано (т.10, стр.49-50). Причем в последний раз эта фраза звучит так, будто Киривар немного проговаривается о собственном мироощущении.
“Знаешь, почему все дети обожают ломать игрушки? Может, потому, что отчаянно боятся? А вдруг их самих бросят, как эту разломанную на детали ненужную вещь.” (т.10,стр.49-50)
Если это так, если Киривар действительно бьет на опережение, боясь оказаться выброшенным (а может, его самого "выбросили" за ненадобностью после окончания войны), то тут налицо еще один контраст с отвязным и бесстрашным в своем безумии напарником.
А может, кто знает, разные реакции Карателей скрывали одну и ту же пустоту, ведь когда ему было это надо, оказывалось, что соображает Гунджи довольно неплохо. Может быть, разные реакции напарников - это их собственные, обусловленные темпераментом, способы справляться с тем же страхом, что грызет “Короля”.

Несмотря на стычки и перебранки Шики с Карателями, можно проследить некоторое сходство и между ними тоже. Все они в какой-то мере реликты войны, оружие старых времен, не востребованное, в отличие от Нано. Презирающие Лайн и потребляющих его, полагающиеся только на собственные силы. Соотношение этих сил тоже неочевидно: Каратели легко без допинга справляются с наркоманами на Лайне, оба сумели отследить движения Нано и в определенный момент поймать его за руку. Можно предположить, что сцепись они с Шики-до-погрызения-Нано всерьез, оказались бы с ним на равных.

Минутка психоанализа.

Значительный акцент в манге сделан на теме преодоления как страха смерти, так и влечения к ней. Тема, которую в аниме, к сожалению, по-настоящему подняли только под самый конец. “Боишься ли ты смерти?” - этот вопрос в разных формах задается протагонисту.

Многие герои этой истории внутренне мертвы. Акира, Нано, Шики, все они по-своему пытаются заполнить пожирающую их пустоту.
Те остатки человечности, что остались в “живом оружии” и его противнике, похоронены слишком глубоко, и все же каждый из этих двоих в какой-то момент спасает Акиру. И в этом месте чудится перекличка с “Ковбоем Бибопом”: “Если не бояться, смерть присмотрит за тобой/просто пройдет мимо”.
Акира не боится. Но это его бесстрашие не слишком здоровое. Такое же нездоровое, как и отсутствие у него вредных привычек. Нечто из разряда «то, что мертво, умереть не может». Такое впечатление, что он немного «влюблен в смерть». Может быть, это одна из причин, почему люди, одержимые смертью и слившиеся с ней воедино, в какой-то момент начинают присматривать за ним.
Иногда это даже происходит помимо их воли. В третьем томе манги есть эпизод, когда Акира сталкивается с тремя бандитами и сражение с одним из них не дается ему легко. Если в аниме он сознательно так никого и не убивает, то здесь, спасая собственную жизнь в отчаянной ситуации, несколько раз всаживает в противника нож. Именно тогда, когда Акира бьет нападающего ножом в центр груди, сзади из ниоткуда вырастает Шики и убивает бандита одним росчерком меча, даже не заметив Акиру (т.3, стр.77). И, если подумать, кажется, это и есть самая первая встреча Акиры со смертью на близкой дистанции и в реальном времени (по крайней мере на его собственной памяти).
Когда он в детстве смотрел на трупы в мешках, они казались ему всего лишь куклами. Когда при первой встрече он бежал от Шики, он спасал собственную жизнь. В этом же эпизоде случается следующее: в почти безвыходном положении Акира наносит удар, и неясно, от его ли собственной руки или от руки Шики умирает человек, а труп этого человека падает на Акиру сверху, накрывая и скрывая его собой.
И этот момент снова напоминает некоторые ритуалы инициации, в которых инициируемый должен был ассоциировать себя с жертвой (как правило, пленным врагом), которую ритуально убивали и расчленяли на том же алтаре рядом. Таким образом, с символической точки зрения, Шики в этой ситуации в который раз становится воплощением смерти, а Акира оказывается сразу и “убийцей” и “убитым”. И почти сразу же, как Акира выбирается из под трупа с новым мистическим опытом, Шики “берет его под опеку” и прячет от Карателей.
Почему в этой роли оказывается Шики, а не Нано? Может быть потому, что для Нано Акира слишком важен, чтобы так им рисковать и он бы сделал все возможное, чтобы его надежда не рисковала жизнью и не марала собственные руки, а Шики исполняет роль психопомпа, который открывает герою путь в “нижний мир” на мистическом, а не на физическом уровне.
Не исключено, что в символическом смысле этот эпизод заменяет пребывание в ставшем когда-то кому-то гробом мусорном ящике, только тут, в отличие от случая с мусорником, столкновение со смертью опять-таки лобовое.
Ворота были открыты, дальше путь лежит только вниз. Может быть поэтому в пространстве манги именно этот случай, а не стычка в баре с применением шокера стал той последней соломинкой, которая привела Акиру к срыву на лучшего друга и последовавшей катастрофе.

Когда Акира начинает оживать, появляется и страх, чаще за других, чем за себя, но и за себя тоже. Но даже тогда этот страх почти не выходит за рамки нормальной осторожности, не подавляет волю, не захватывает целиком, не лишает рассудка.

Нано выручает Акиру многократно, Шики - несколько реже, однако, в отличие от аниме, второй сохраняет за собой роль “защитника-преследователя”. Он начинает с того, что жестко и беспощадно открывает юноше глаза на действительное положение дел, на то, что его используют как расходный материал. А потом, несмотря на угрозы убить, раз за разом оставляет в живых.

Встреча и взаимодействие с этими двумя радикально и навсегда меняет мир Акиры, скорее всего закрывая ему путь в обычный мир “до Игры”. Но и он тоже может что-то изменить для них. Может, после многих лет разглядеть отчаяние в глазах Нано, взять его за обагренную кровью руку и вернуть ему человечность, или побудить Шики остаться верным себе, даже если этот путь приведет к поражению.
Заметные старые шрамы есть и у Шики и у Нано, но не у Акиры (как показал осмотр). Интересно, что шрамы у Шики во-первых резанные, во-вторых на руках-груди и немного на боках, но не на спине. За спину, как я понимаю, он никого не пускает. У Нано, напротив, шрамы все больше медицинские, на спине и на шее.
Шики – воин до мозга костей, Нано - абсолютное оружие, а для этого архетипа точкой роста, как правило, становится поражение, если оно прожито конструктивно и из него сделаны правильные выводы. Шики проигрывает Нано, Нано – Акире(и, возможно, Кэйсукэ тоже). Может быть, это поражение необходимо обоим, чтобы выйти из тупика.

Тени и слабости.
В оригинале у Нано временами проскальзывала смутная жалость к самому себе и к миру. У его противника, возможно, жалость к себе вытеснена так глубоко, что может вылезти только проекцией на другого человека. Не случайно же Шики довольно быстро опознает Акиру как "свое" и пытается присвоить. Возможно, его зацепило не полное отсутствие страха, а успешное сопротивление страху. Способность, испытав ужас, продолжать смотреть смерти в глаза.

Слова Шики об участниках игры: “они ничтожества и заслуживают смертельного наказания за свою слабость” (т.8 стр. 62), - так и тянет отнести и на его собственный счет, посчитать еще одной проекцией. Это он ищет силы и боится оказаться слабым. Это он “заслуживает смерти” в собственных глазах и, возможно, “всего мира”, если снова окажется не на высоте.

Такое ощущение, что в тот единственный раз, когда Шики испугался по-настоящему, его страх смерти соединился со страхом оказаться слабым. Потому что “сильные живут, слабые - умирают”, как наглядно продемонстрировал ему в бою Нано, как возможно, учили его самого раньше. Возможно, страх собственной слабости - и есть главный страх Короля, который прорывается в его апологиях силы, решающей все проблемы. Поэтому он неизбежно проигрывает Нано, даже убивая его. Поэтому без вмешательства Акиры он легко ведется на “слабо”.
Нано открыто говорит ему, что только познав свои слабости, можно обрести истинную силу, но Шики не в состоянии услышать то, что кроется за этими словами. И скорее всего, Нано, об этом догадывается. О том, что главный вопрос только в том, хватит ли у его противника сил назвать свою главную слабость, не пряча ее от себя самого за ложными целями и миражами.
Вообще интересно получается: все беды действительно от слабости, но слабость эта не физическая (а сила, соответственно – не умение свернуть шею ближнему своему). Главные проблемы героев начинаются тогда, когда у них не хватает духу и силы признаться в чем-то себе самим. Тень на то и Тень, что проявляется в самых разных, иногда неожиданных формах. Далеко не всегда это чудовища, иногда это может быть охваченный ужасом человек, который отчаянно хочет забиться куда-нибудь, чтобы никто не мог достать. Не случайно черный котенок, встреченный Акирой в новелле, поначалу ведет себя так, будто боится самого мира, его окружающего.

В отличие от Шики, Акира может признать свое поражение. Попав в Тошиму, он бессчетное количество раз оказывается фактически побежденным, но каждый раз поднимается и, больше того, продолжает беспокоиться за других. И может найти для этих других именно те слова, к которым они прислушаются. Про Шики и Нано говорилось выше, но то же самое происходит и с другими героями. Акира может сказать Кэйсукэ и Рину, что есть другой путь расплаты за прошлое, а Мотоми - что его цель ставит его самого на одну доску с ненавистными военными.

С этой точки зрения, интересно было бы представить Акиру символическим отражением лучшей, но слабой (и немного наивной) части каждого из пятерки основных персонажей + Арбитро. Или можно сказать, что он собирает на себя проекции непризнанных граней чужих “я”, и другие персонажи, находясь в положении силы, относятся к нему так, как относятся к своей собственной слабой и беззащитной субличности.

Арбитро мечтает “украсить” и “законсервировать” Акиру, превратив в один из своих “шедевров”, в куклу без возраста - очередное порождение своей больной фантазии.
Кэйсукэ-на-Лайне пытается его убить так же, как пытается убить в себе другое, «бесполезное» “я”.
Мотоми защищает и прислушивается к мнению юноши относительно Нано.
Рин протестует, но в конечном итоге тоже начинает слушать и даже подражать.
Шики не убивает Акиру при встречах, но пытается сломать, подавить, переделать под себя. Стать хозяином своих слабостей, буквально. Возможно, именно поэтому, воспринимая Акиру как часть себя, он до поры не заморачивается с именем. Но именно поэтому слова Акиры могут его достигнуть в нужный момент. Те слова, которые мог бы сказать себе сам Шики, будь он здравом уме.
Ведь речь Акиры-в-идентификации-с-агрессором, сработавшая стопором для окончательного завампиривания, сводится отнюдь не к тезису: «не убивай его/давайте жить дружно», а к напоминанию: «ты говорил, что уничтожишь его, используя лишь собственную силу». Напоминая Шики о его собственных принципах его же словами, Акира становится не “голосом извне”, который проигнорировать гораздо проще, а “голосом изнутри”.
Нано же хочет Акиру защитить и одновременно присвоить так же, как хочет вернуть свою человечность. Фактически повернуть время вспять и вернуться в тот день, когда незнакомый мальчик взял его за руку и пообещал стать его другом. В тот день, когда еще можно было что-то изменить.
Но надежды на этот исход у Нано крайне мало.
“Ты- это спасение, ты- это искупление. Но для греха спасения нет...” (т.6, стр.150)

Зеркала.
Если приглядеться, в манге достаточно много зеркальных эпизодов. Одно из главных - “зеркало” Нано-Шики-Акира - отчетливо просматривается. Герои преломляются и отражаются друг в друге позами, жестами, историями и эмоциями.

В то время как Нано бесцельно существует в пустоте и равнодушен даже к поискам смерти, Шики боится смерти, воплощенной в “живом оружии”, но идет навстречу своему страху, конвертируя его в абсолютную агрессию. И эта зацикленность тоже в каком-то смысле делает его мертвым.
Встретив Акиру, Шики наконец-то находит того, кто делит с его врагом один вирус в крови, но по силе так же слаб перед Шики, как он сам перед Нано. А найдя - вымещает все накипевшее, просто потому, что может это сделать. Потому, что его страх все еще имеет над ним власть.

Акиру, напротив, смерть завораживает и влечет до поры, хотя и умирать он не собирается. Чтобы сознательно преодолеть свое мортидо, ему понадобиться многое пережить. Как и положено “нижнему миру”, Тошима изменяет героя. Вытаскивает из-под абсолютной апатии нежелание умирать и одновременно желание жить. “Сжигает” отмороженность и отчужденность в огне закипающих эмоций.

Здесь смерть больше не кажется прекрасной. Она предстает в разнообразных, не приукрашенных и по большей части отталкивающих формах, не похожих на холодную завораживающую красоту аккуратно упакованных в мешки трупов.
“Даже здесь, оказывается, можно найти что-то красивое. Если ты еще жив.”(т.4, стр.139) говорит Мотоми, когда они с Акирой видят рассвет. Возможно, эти слова, вместе с видом изуродованного трупа Такэру, пролежавшего в переулке несколько дней, и ложной гибелью Кэйсукэ, влияют на решение вопроса “быть или не быть” в пользу первого варианта.

Справившись сам, почувствовав, что значит смерть на самом деле, и по-настоящему захотев жить, Акира получает возможность вытащить и других. Завороженность самой смертью сменяется жалостью к тем, кто идет к ней навстречу как Рин и Мотоми, и тем, кто стал или пытается стать ее воплощением. К Кэйсукэ. К Шики. К Нано.

В сцене в Колизее, где Акира бросается на Шики с ножом, пытаясь защитить Рина, мне видится зеркало первой встречи Шики и Нано.
В начале этого эпизода Иль Ре успешно, перехватывает незадачливого противника и вздергивает за руку в воздух, но получает странную реакцию. Акира снова упрямо смотрит смерти в глаза, активно сопротивляется и огрызается, и, при появлении на арене Рина, пугается за него больше, чем за себя самого.
Даже позже, когда Шики хватает его за горло, реакция примерно та же.

Акира притягивает Шики именно тем, что может противостоять тому ужасу, перед которым в свое время оказался бессильным хозяин Тошимы, не позволяя этому чувству подчинить свою волю и жизнь. Даже если сломается в других моментах.
Таким образом, Акира для Шики одновременно и суррогат заклятого врага и объект для идентификации. Благодатная почва для развития синдрома "я хочу его сломать, но не хочу, чтобы он сломался”.

Здесь надо сказать пару слов про фансервис. В манге он работает на противопоставлении, и не режет глаз, в отличие от аниме. Герои без одежды вписаны в сюжет уместно и логично, и эпизоды со смыванием крови как голый фансервис не опознаются. Может быть потому, что не существуют в вакууме, а превращается в очередную зеркальную грань: Акира смывает с тела свою кровь, Шики-чужую.

***
Зеркало Шики-Нано-Акира в манге не единственное.
Как и Рин, Шики прячет за яростью слабость, которую ненавидит в себе. Только у Рина эта слабость – боязнь быть отверженным, а у Шики - боязнь слабости как таковой.

Под показным весельем Рина скрывается тьма. Если говорить о нем и его брате, напрашивается сравнение: «солнце и луна». Но в Тогаине все не то, чем кажется. Здесь солнце закрыто тучами, а луна окрашена кровью. А может, оба светила просто находятся в полной фазе затмения.

Если присмотреться, можно провести некоторые параллели между отношениями Рина с Кадзуи и Шики с Акирой. Так, в одном из флешбеков времен Бластера, грустный Кадзуи пытается уговорить Рина завязать с практикой «воздаяния» и вообще не слишком злобствовать. (т.8, стр.107). “... он [Кадзуи] уже одним своим присутствием не давал нам сорваться в крайность”, говорится о нем (т.8, стр.111).
В свою очередь Акира, по свидетельствам очевидцев внешне напоминающий Кадзуи, уже один раз спросил Шики, на кой тот так злобствует.

Если Кадзуи притормаживал Рина и служил для него своеобразным “предохранителем”, то можно предположить, что в определенный момент в будущем, Акира может стать подобным “ограничителем” для Шики. Возможно, действительно “покричит” ему в нужный момент, ведь в отличие от аниме, в манге к этому есть некоторые предпосылки.

Точно неизвестно, насколько Рин в свое время прислушивался к Кадзуи. Вероятнее всего - не всегда. У Шики же есть шанс 1/3, вопрос как всегда в том, воспользуется ли он этой возможностью.

Когда Акира пытается встрять между Рином и Шики в Колизее и убедить их отказаться от боя, оба игнорируют его призывы. А вот если похожая ситуация повторится с Нано, тот может и прислушаться. Не случайно же фразу Эммы “Этот город обречен. Как и король Вискио. Всех, кто станет на пути Премьера ждет один конец <...> Нано никому не подчиняется.” (т.9, стр.102.) продолжает фрейм с изображением давней встречи Акиры и Нано в “Кроличьем саду”.

Получается, что потенциально у Акиры есть рычаги влияния на обоих бодучих козлов, и возможно, в какой-то момент ему придется влезть между ними, чтобы предотвратить лобовое столкновение. Но в таком случае ему не позавидуешь, потому что он обязан жизнью обоим. В случае Шики помощь шла в комплекте с пачкой предварительных издевательств, но, судя по десятому тому, Акира вполне способен проявить сострадание и к нему тоже.

И это еще одна заявка на потенциальный жесткий внутренний конфликт для протагониста. Возможно, финальный и решающий для этой истории.

***
P.S.1 (фрейдистский).

[Открыла словарь символов В.П. Самохвалова.]
«Открыть окно. Предоставление выхода страсти, бегство. […]»
Вспомнила, как часто Акира в манге судорожно ищет окно, чтобы сбежать.
«Разбить окно или стеклянную дверь. Потеря девственности.»
Вспомнила, как Шики разбил окно, чтобы зацепить наручник за раму.
[/Закрыла словарь символов.]

Предположения и догадки о возможном финале манги
(“звоночки”, “замочки”, “синие занавески”, гадания на кофейной гуще и злобный стеб).
Жалко, что манга не закончена и дальше 10 тома ничего нет. Дело, похоже, действительно двигалось в сторону финала. Все линии подходят к концу: Кэйсукэ откачали, Акира уже знает, что цель Рина - Шики, а его полную историю, видимо, узнаёт в 47-48 главе. Мотивы Мотоми, скорее всего, раскрываются там же и остается только прямое столкновение с Нано. Из линии противостояния Шики с его заклятым врагом тоже остался, по большому счету вопрос “почему?” и финальное выяснение отношений.

Можно попробовать отследить некоторые тенденции (опасаясь запутаться в синих занавесках) и попытаться приблизительно прикинуть, как могли бы развернуться события дальше.
У меня создалось впечатление, что, после встречи в десятом томе, Нано подберет и заберет к себе в оранжерею ослепшего Кэйсукэ, так же, как в аниме. По крайней мере, мотивы для такого поступка у него есть. Нано знает, как важен для Акиры этот человек и его может заинтересовать успешная адаптация к высокопроцентному Лайну.

Могу предположить, что Кэйсукэ все-таки не выживет. Он еще может прозреть, осознать свою новую силу, обретенную в результате смешения Николя и анти-Николя, и попробовать защитить Акиру, но слова “Я буду с тобой до конца даже ценой жизни.” (т.10, стр.65) внушают опасение, что ему все-таки суждено найти окончательное искупление в смерти на руках друга.

Не исключено, что, если бы Шики убил Кэйсукэ на глазах Акиры, как он это сделал в аниме, это решило бы потенциальный конфликт сочувствия в пользу Нано. Но мне все-таки кажется, что это слишком простой путь и до этого не дойдет. К тому же сомнительно, что в манге Кэйсукэ мог бы умереть от руки Шики, после того как цвет последнего “начал меняться”. Заполонившие Тошиму в 9 томе военные больше подходят на роль Судьбы, финальный разговор о которой Акиры и Нано тоже хотелось бы увидеть. Да и на бой Кэйсукэ против солдат спина к спине с Нано я бы посмотрела.

Косвенными намеками на возможную гибель Кэйсукэ может быть упоминание списка погибших, ведущегося во Дворце (т.2, стр.181), и реплика самого юноши: “Я вот тоже думаю, что уже никогда не вернусь к себе домой” (т.3, стр.53).
К тому же неспроста про него есть отдельная законченная однотомная манга со счастливым финалом: “Togainu no chi. Zero” (Кана Ямамото, 2005).

Без поединка Шики и Нано вряд ли обойдется. Скорее всего, искушение кровью тоже неизбежно - упускать такой повод для драмы как-то невыгодно - но исход противостояния предугадать довольно сложно: по манге разбросаны намеки на все возможные варианты. Вполне возможно это сделано намеренно, чтобы удержать интригу.
Можно, конечно попытаться совместить концовки, заставив Акиру нагаллюцинировать на фоне стресса видение из всех сразу. Или устроить такое видение Шики во время кататонического забытья по принципу “и снится Иль Ре сон…”

Есть у меня и предположение, что отголоски финала можно поискать в анимешном завершении истории. С одной стороны просто продублировать концовку двенадцатой серии, наверное, было бы не слишком интересно. С другой - может быть даже ее в манге можно было бы расписать и повернуть так, что она будет смотреться гораздо лучше.

Во втором томе, при обсуждении возможности адаптации к Лайну, говорилось, что 100% концентрация - верная смерть для принявшего, и это вполне может быть заделом на попытку Шики опровергнуть это утверждение собственным примером.

Есть и другой интересный момент, в котором Акира пытается донести до Шики информацию, что средство против побочных эффектов Лайна существует, а тот не слушает.
Шики: “Раз попробовав Лайн - спасения нет. Ты либо сдохнешь, либо сойдешь с ума.”
Акира: “Нет, послушай…”
Шики (перебивает): <...> “Чтобы выжить, тебе придется убить меня.”(т.10, стр.100 )
При этом сказать напрямую об антидоте к Лайну Акира не может после слов Эммы, что Шики убил бы его, если бы знал о свойствах его крови.(т.10, 74-75)
Тем не менее, правда об анти-Николе и его носителе может с большой вероятностью всплыть ближе к финалу. Шики по-любому должен получить информацию и как-то отреагировать.

Эпизод с диалогом потенциально может отсылать и к варианту развития событий, в котором Акира, не помешав вначале, но и не в силах смотреть на творящееся безобразие, решится-таки отпаивать Шики своей кровью. Разговор с Мотоми в 42 главе о том, как Лайн может быть выведен из организма, наводит на такие мысли.

Есть предпосылки и к тому, что Акира “покричит” Шики и остановит его. Возможно, он заодно сумеет в ответственный момент тормознуть и Нано, но чем это закончится, тоже сказать не берусь. Даже при вмешательстве есть вероятность, что “универсальный солдат” пожертвует собой, увидев свое искупление в том, чтобы окончательно “изменить цвет” давнего врага.
В пользу этого говорит то, что Нано видит спасение в смерти и верит в неизменность Судьбы. Его экзистенциальный пессимизм делает возможную попытку убиться об Шики очень вероятным развитием событий. Причем это жест для Нано может стать одновременно ловушкой, расставленной на противника, личным искуплением и своеобразной заботой об Акире.

Правда реакции Акиры на самоубийственное решение Рина и прощальную записку Мотоми говорят о том, что в случае такого поворота событий он вряд ли останется безучастным наблюдателем. Возможно, преодолев свое собственное мортидо, Акира сможет что-то изменить и для Нано тоже.

***
Пока писала, в голову пришел еще один, стебный, вариант концовки: Нано и Шики сцепились, Акира в трансе. Дядько Мотоми приходит, чтобы отомстить. Акира, вернувшись из транса, взывает к нему, и все заканчивается тем, что дядько берет Нано и Шики за уши и делает им строгое внушение. Которое, внезапно, срабатывает.
Или сам Акира под новым ударом стресса окончательно озвереет почище лайнового Кэйсукэ и сам всех разгонит по углам.

А если говорить серьезно, хотелось бы, конечно, чтобы выжили все пятеро основных героев, и вокруг Акиры бы внезапно образовался круг людей, важных для него, и для которых важен он сам. Но в заданных условиях это вряд ли возможно из-за радикальной несовместимости некоторых персонажей: прямо волк, козёл и капуста котенок. И все злые. А жаль.
К тому же пример Карателей показывает, что в этой истории герои запросто могут умереть, причем довольно внезапно. Если подумать, даже для Рина относительно счастливый исход не гарантирован, потому что при желании его взросление можно дать “воспоминанием о несбывшемся”.

Может быть, чего-то похожего на хороший исход для всех можно добиться, если Нано уйдет искать счастья, вдохновившись речью Акиры, а Шики свалится в депрессию, потерпев поражение (или почувствовав, что его игнорят). Но не думаю, что планировался этот вариант.

Иногда даже возникает желание пристроить Нано на попечение Кэйсукэ. Особенно в момент их встречи посреди сражения. Кэйсукэ мог бы носить Нано солид и учить правильно есть человеческую еду, а пугать отвертками “живое оружие” в принципе бесполезно.

***
Впрочем, могу представить вариант и с исчезнувшим Нано. Все закончилось и успокоилось, об “универсальном солдате” давно ничего не слышно. Его сочли мертвым, и память о нем постепенно стирается, оставаясь уделом лишь нескольких человек… и только чёрный кот временами приглядывает за Акирой с высоток и из подворотен, намекая, что не все так просто и “тошимский Призрак” где-то неподалеку.

II. Как я собралась обругать аниме и что из этого вышло.
К этому аниме у меня отношения сложные, из разряда «задумка была хорошая, исполнение подкачало», но в последнее время намечается тенденция «посмотри нечто раз десять - на одиннадцатый оно даже начнет нравиться».
История-то сама по себе хорошая, но в аниме сильно чувствуется обрывистость, которая не идет на пользу делу. Причем это не та недосказанность, которая стимулирует воображение, а та, от которой остается ощущение провала и пустоты.
Эти провалы отчасти восполняет манга, но уж если говорить об аниме, то как об отдельном произведении.

Цвета, символы, каркас сюжета.
Мне нравится система названий серий в одно-два слова (в зависимости от перевода) и то, как они выстроены от начала к… началу, а между ними [старая как мир] история обретения протагонистом самого себя.

Если подумать, мне не слишком нравится, как собран сюжет, но нравится конструкция, каркас аниме (каким я его вижу) и, то, что считывается на символическом уровне. Если приглядеться, в этой визуализации интересно построена работа с символами, как стандартными и лежащими на поверхности, так и внутренними. Ночь, улица, фонарь… небо. Кровь и цвет. Алые тучи, отраженные в лужах, создающие иллюзию кровавого дождя. Снег в темноте (“Snow means death”). Отзеркаленные позы, неестественность и нарочитость которых иной раз подчеркивает схожесть. Взгляд глаза в глаза, и прорывающийся сквозь тучи свет.
И два синих цвета (“青い” и “blue”), один из которых почему-то жутко тревожный. Не знаю, как это удалось достичь этого эффекта, хотя, кажется, нашла этому название на ТВ тропах: “Unnaturally Blue Lighting aka: Bad Blue Lighting”. Быть может, это разделение связано еще и с тем, что синий цвет в китайской (и вообще восточной) традиции, в отличие от традиции западной, иногда связывается со злом.

Когда Такэру в прологе третьей серии выбегает на крышу и устремляет взгляд в вечное небо, с двух сторон от него находятся два пятна – красный и «опасный» синий(blue). Небо же над Тошимой затянуто тучами, настоящий синий (青い), в этом городе почти недоступен взгляду.
Здесь вообще складывается впечатление, что темно-синий (сине-фиолетовый) противопоставлен красному. Что это те два цвета, о которых говорит Нано в прологе, ни один из которых пока еще не «окрасил» Тошиму полностью, перемешиваются в лилово-фиолетовое ночное марево. И у протагониста по большому счету здесь выбор тоже из двух вариантов. Красный как будто становится здесь аналогом черного цвета и темноты, а небесно-синий(青い), соответственно - света и белого цвета.

В отличие от монохромной манги, в аниме есть возможность показать цвет, но темная картинка, которая в манге работала на атмосферу, в аниме почему-то напрягает гораздо сильнее. В боёвке многое закрыто черными полосами и пятнами, ну и под определенным углом в темных эпизодах вообще ничего не разглядеть.
А вот решение с яркой, почти до флуорисцентности, кровью мне наоборот понравилось. Даже “кровавый дождь” как-то вписывается в общий настрой. В конце концов Тошима - искаженный и перевернутый вверх тормашками мир с фиолетово-пурпурным небом и вечно полной луной, который сбрасывает маску и оборачивается полной и неприкрытой фантасмагорией в финале.

Удачной находкой кажется идея предварять каждую серию рассуждениями Нано, которые постепенно обрастают смыслом и складываются в единую картинку. Жалко, что в какой-то момент эти прологи исчезают. Хотя и в этом исчезновении можно усмотреть систему: обрыв, сбой ритма, привлекающий внимание к главному, ведь в той серии, где монолога нет впервые, открывается правда об ЭНЕД.
В таком случае, монологи Нано могут быть хлебными крошками, которые ведут к нему самому, потому что говорит он не только о тех, за кем наблюдает "свысока", но и о себе тоже.
Примерно в середине аниме есть две «точки разрыва». Первая – исчезновения прологов с 8 серии, вторая – затемнение крови. В последних сериях кровь все так же льется потоком, но она уже не такая флуоресцентно-яркая, как в начале. Не потому ли, что изменилось восприятие Акиры и опасная близость смерти его больше не завораживает? Не потому ли, что он стал воспринимать окружающую реальность более реалистично, без налета некоего романтического флера и депрессивной (или даже мягкошизоидной³) отстраненности?

Очень понравилось цветовое решение с красными тенями, которое получило развитие в красно-черно-белой гамме сцены смерти Такэру, впечатление от которой усиливается за счет находки с силуэтами.
Правда, у меня осталось ощущение, что эту фишку все-таки где-то недотянули. Может быть, такое впечатление сложилось из-за постеров, но четкая система не прослеживается. Ведь если красные тени - очередное искажение мира, марево, связанное с лайнозависимостью, то почему такими вдруг обзавелись все герои. А если это символ агрессии, то почему в самом аниме покраснела только тень Такэру, и то под действием антидота? Почему красное марево видели тот же Такэру после драки с Акирой, да неизвестный мужик, проглотивший Лайн в надежде защититься от Шики?
Похожий прием был использован в «Хельсинге» как маркер тяжелых повреждений – близости к смерти. Но там все как раз было ясно и четко разложено и четко же считывалось. Возможно, красные тени в Тогаине можно интерпретировать так же – предчувствие смерти, но эта трактовка не слишком очевидна.
Более того, возможно, анимешный Хеллсинг все же оказал косвенное влияние на анимешную Тогаину. Та сцена, в которой Алукард уговаривает Андерсона остаться человеком, в моей голове странным образом запараллелилась с дуэлью Шики и Нано. С той лишь разницей, что векторы этих диалогов разнонаправленные: в первом случае от обретения новой силы через трансформацию и потерю человечности предостерегают, в другом наоборот – к этому подталкивают.
А вообще ловлю себя на мысли, что было бы интересно посмотреть Тогаину в стилистике ОВА Хеллсинга. Там большие рты и резкая ломаная рисовка органично смотрится.

И, раз уж зашла речь о смыслах и символах, не могу не отметить, что в аниме Нано отгоняет измененного и фактически окончательно “завампирившегося” Шики от Акиры двумя осколками стекла. Материала, который в алхимической символике означает дух или духовную материю и может стать действенной защитой против нежити. Сомневаюсь, правда, что в этом моменте заложен какой-то особый смысл. Может быть, он просто отсылает к манге, где Рин использовал как оружие осколки, застрявшие в подошве.

Про сюжетные линии.
Появление главного антагониста в начале и в конце первой серии сразу подчеркивает не только опасность Тошимы, но и делает засечку на противостояние с Нано. По сути, зрителю сразу показывают двух отнюдь не праведных людей (если не сказать больше), на противостоянии которых и возникла Игра, сделавшая послевоенный Токио таким, какой он есть. Два “цвета”, два полюса, создающие некое напряжение, в поле между которыми попадает инородный элемент извне.
Но сама сквозная сюжетная линия истории, на мой взгляд, собрана в одно целое не очень удачно. Причем сложно сказать, что именно пошло не так. Вроде бы и драйв есть, и временами неплохо нагнетаются напряжение. Но при этом создается общее впечатление чего-то слишком упрощенного, сумбурного и недосказанного, особенно при первом просмотре. Когда сюжет уже известен и понятно, что происходит, все воспринимается немного лучше, но все равно чего-то не хватает. То ли каких-то связок, то ли более внятных мотивов, которые были упущены при адаптации.
Попробую разобраться.

Многие части истории так и остаются только слегка намеченными. Они даны пунктиром, задеваются по касательной. По большому счету остаются нераскрытыми отношения Эммы и Нано, и причины, по которым в Тошиме находится Мотоми: смерть его сына мельком обозначается - и все.
Роль «доброй» родительской фигуры и волшебного помощника остается за тошимским информатором, но его амплуа Ван-Хельсинга теряется. Он не пытается уничтожить носителей вируса, из-за чего “противостояние-примирение с отцом” получается сильно смягченным и практически бесконфликтным - разве что Акира немного пугается, узнав, что Мотоми работал в ЭНЕД’е. Колебания Мотоми и его внутренняя борьба привязанности с необходимостью застрелить Акиру не показана вообще, а это важная характеристика персонажа и важная часть истории.
«Он убил бы вас так, что вы сами не заметили бы», - как было сказано в другой истории о другой отцовской фигуре другого персонажа.

По сути, если манга выстраивает свой сюжет, аниме, следуя вроде бы по тому же маршруту, как будто перескакивает от одной “опорной точки” к другой, оставляя между ними голый каркас. Скорее всего, побочные конфликты и длинные монологи просто не влезли в формат, но из-за этого иногда возникает чувство, что истории персонажей не связываются воедино, а протагониста носит по локациям ради локаций.

Зеркало Акира -Такэру подчеркивается крупным планом жетона Такэру (эпизод 3, пролог), но на этом, наверное, тоже всё. Забавно, что в первоисточнике в этом плане есть расхождение: после первого столкновения с Такэру, Акира подбирает срезанный жетон с десяткой. А после признания Кэйсукэ в убийстве, которое произошло в кафе, на жетоне уже валет.

Смотреть картинку.

Хотя не исключаю, что за время, прошедшее между встречами Такэру могло повести, и он мог разжиться где-то парой-тройкой новых жетонов.

В сцене, где Такэру сталкивается с Нано, возможно есть намек на гипнотическое воздействие “живого оружия”, но оно как-то не так сильно ощущается. Не чувствуется и отчаяние самого юноши. Такэру не загнан Карателями, не загибается от загноившейся раны. Он просто раздосадован, что добыча оказалась «пустышками», и поэтому решение воспользоваться «подарком» выглядит иначе. Более легкомысленно, что ли. Как будто на первый план выводится желание заполучить силу и власть, а не просто как-нибудь выжить (хотя в случае Такэру смешаны оба этих мотива).

Странно смотрится и внезапное откровение, что Нано получил приказ распространять Лайн в Тошиме, хотя по идее, он находился там сбежав от всех и вся и развлекался как мог, играя в Бога.
Может это косяк перевода⁴, конечно. Но что, если тут историю немного перестроили, чтобы опять-таки вписаться в формат?
Возможно, в этом варианте побега из лаборатории просто не было, и мысль о том, что можно быть совершенно свободным от армии впервые возникла в сознании Нано только ближе к финалу. Это бы объяснило некоторые нестыковки, но другие моменты, завязанные на этот побег (мотивы Мотоми, однорукость Эммы), все равно теряются, или остаются без объяснений. Становится непонятным, зачем, в конце концов, Эмме вообще дали это задание, если «живое оружие» не сорвалось с поводка.
Или это вообще была ее личная инициатива от начала до конца, просто напарник был не в курсе...

Про Акиру.
На общем фоне как-то теряются, кажутся приглушенными и упрощенными темы судьбы и «потерянности» главного героя.
Его подавленность и отстраненность в начале аниме можно списать на физическую, а не психогенную усталость или замкнутость, а экзистенциальный кризис хорошо считывается опять же, со второго просмотра, когда общий сюжет известен. Возможно, из-за этого в русском переводе и потерялась «Потерянность» в прозвище Акиры.
Но мне все же нравится то, как это состояние показали: резкое угасание взгляда и интереса ко всему происходящему после победы, а чуть позже - рука, протянутая к потолку, в тщетной попытке ухватить что-то важное ("What will these hands grasp?"). В «Легенде о Героях Галактики» Райнхард похожим движением «доставал» с неба звезду. Но над головой Акиры глухой потолок, в его руке оказывается только воздух, и даже его выпускают мгновенно разжавшиеся пальцы. Он пытается что-то ухватить, но сам не знает, что именно.
Объяснение этому состоянию дается ближе к концу и немного затирается в череде событий. Пласт предыстории с военным образованием и разрушением родственных связей тоже затрагивается только в последних сериях, при этом отношение Акиры к приемными родителям упрощено до простой черно-белой схемы.

Сам Акира выглядит довольно боевым, и это хорошо. Хотя я бы не сказала, что в других версиях истории он дрался мало. С другой стороны странно смотрится эпизод, в котором должен был бы фигурировать шокер. Я, конечно, придираюсь, но чемпион уличных боев должен, по идее, знать и учитывать нечестные приемы типа «песок в глаза», даже если такое в Бл@стере не жалуют. А вот неожиданный разряд шокера там, где большинство носит ножи - штука более неожиданная, которая может надолго вывести из строя не только физически, но и психологически [Ричард Суна подтверждает].

Иначе построена и сцена ссоры. Понятно, что мыслей героя в таком формате не показать, но от достаточно сложного сплетения чувства вины и усталости, проекций, додумывания за другого и недопонимания, из всего этого «что думаю - не говорю, что говорю - не думаю» ведущего к взрыву, почти ничего не осталось.
Может быть, на мое восприятие тут влияет первое впечатление, что чтобы избежать конфликта, Акире достаточно было не пытаться в диалог, а сразу сказать «я устал, отвалите все». Казалось, что Кэйсукэ бы обиделся и немного шуганулся, но катастрофы удалось бы избежать. [На самом деле там все гораздо сложнее, и, по сути, шансов не сорваться там не было, ну да ладно.] В аниме же все начинается именно с того самого «отвали», но этим не заканчивается. Вспышка-«затмение» выглядит иначе, разговор на добытые жетоны переводит сам Акира... Вроде бы да, тоже видна самонакрутка на пустом месте, но что-то неуловимое при этом теряется. В манге это удалось показать, в аниме - нет.

Что еще понравилось.
Если первая часть (или даже первая треть) аниме медленная и подробная, то дальше события начинают уплотняться, ускоряться и, к сожалению, комкаться из-за попыток впихнуть всего побольше. Многие вещи проговорены невнятно, намечены пунктиром, некоторые детальки подмечаешь, только когда опять-таки более–менее в курсе событий. И все же эта же часть более пронзительная.

В аниме есть пробирающие сцены, где и про рисовку и про все остальное как-то забывается. Рин, бросающий вызов брату; в некоторой степени разговор с Мотоми в церкви (люблю их разговоры); Акира, откачивающий Кэйсукэ; ответ Шики на вопрос “кто этот человек?” в отрывке с чемоданом. Порадовал эпизод с «мимопроходившим» Мотоми и вечерние посиделки на крыше. Эти посиделки - очень теплая сцена, особенно на контрасте с грядущими событиями. Сцена, которая длится, пока ночь не вступает полностью в свои права. Натуральное затишье перед бурей.

Краткий фокус "камеры" на озверевшего Кэйсукэ, шатающегося по улицам в поисках Акиры, заметно добавляет ощущения безумия (и, как ни странно, косая рисовка тут только в плюс). Ощущения, что мир вокруг героя не просто пошатнулся, но начал буквально рассыпаться на куски и вдобавок с приличным ускорением летит ко всем чертям.
Очень понравился визуальный намек на один из возможных исходов, вставленный в сюжет в виде глюка Акиры в церкви. Классно сделанный эпизод, появившийся в правильный момент. Меня аж передернуло. Этакое предчувствие нового удара шторма в момент затишья, напоминающее, что это еще не конец, а всего лишь временная передышка. Или же минутное прозрение, возможность заглянуть то ли в будущее, то ли в другие параллельные реальности.
Хороша и безликая беспощадная армия, заполняющая город смертоносным приливом, но разбивающаяся о неожиданных и еще более отмороженных противников. И глаз, виднеющийся за забралом, словно намек на то, что и эти закованные в броню с ног до головы существа все же люди. Молодой Нано в движении на поле боя во флэшбэке тоже понравился - примерно так и представлялась та самая «пляшущая тень».

Вместе с тем, точно так же как тема судьбы, подзаглохла тема смысла жизни и смерти, чтобы внезапно всплыть в финале. Может быть, дело в том, что в аниме Акира не находит мертвого Такэру и знает о его гибели только со слов Кэйсукэ. Здесь нет размышлений героя на этот счет и воспоминаний о трупах в мешках, которые, по идее, как камертон задают тон всей истории. И соответствующего монолога тоже нет, по понятным причинам, но все же... Эта тема немного задевается в речи, обращенной к Кэйсукэ, но по-настоящему врывается в повествование только в последней серии.
В результате финальный мысленный монолог Акиры по моим ощущениям немного подвисает в воздухе. Хотя, возможно, его как раз закольцевали с отстраненным и “потерянным” состоянием в начале, как пояснение и преодоление.

Не могу отделаться от мысли, что в манге, где все эти моменты тоже раскрываются не в первых томах, они все же выглядят более органично. То ли из-за более плавного хода событий, то ли еще из-за чего...

Шики-Нано-Акира.
По моим ощущениям Шики и Нано тоже получились слишком упрощенными, несмотря на то, что какие-то намеки на «зеркало» можно усмотреть и здесь. Зацепки ускользающе тонкие. Диалог перед финальным противостоянием урезан до нескольких фраз и выглядит отрывочным. И психожабы первого и отмороженная инфантильность второго вроде и есть, но как-то невнятно прописаны. Хотя, в отличие от манги, Нано все же подставляет Акиру, своей просьбой передать чемодан поместив в его прямиком в фокус внимания Шики.

Смерть Кэйсукэ была внезапной, хотя и не слишком нелогичной, если вспомнить, что Шики как раз ищет тех, кто хорошо адаптировался Лайну, и, таким образом, хоть отчасти приблизился к Нано по силе, чтобы сразится с ними. Да и неизвестно, как именно имя Кэйсукэ появлялось в списках погибших в новелле, если он не умирал на месте от антидота и не оставался лежать на асфальте под дождем.
Опять же, если тошимский “Король”, на что-то нацелился, сбить его с пути практически невозможно. Особенно если он постепенно теряет адекватность, на что намекает финал.

Некоторые реплики гуляют от одного персонажа к другому, тоже смещая акценты. Так например, фраза о смерти как о «всего лишь прекращении биологических функций», которая была простым и спокойным рассуждением в мыслях Акиры, и столь же холодным замечанием-отражением от Нано, переезжает в конец и передаются Шики, приобретая глумливый оттенок и добавляя антагонисту козлизма.
Хотела было написать, что при таком раскладе финальный монолог Акиры возникает внезапно, без отправной точки, но все-таки нет. Похоже, что речь в последней серии, обращенная к самому себе, - отсроченный ответ на реплику врага. И тогда напрашивается толкование, что Шики озвучил те самые мысли, которые подспудно мучили Акиру с самого начала, и именно это проговаривание на фоне шока от случившегося с Кэйсукэ внезапно дало необходимый импульс, помогло герою найти для себя ответ.

На слова остается очень мало времени, на подводку к ним - еще меньше. Поэтому и речь Акиры, обращенная к Нано, и слова Мотоми, сказанные Акире перед отходом из города, выглядят странно. Они отрывочны, они напоминают скороговорку-отговорку с минимумом эмпатии, которая вряд ли способна на что-то сильно повлиять. Можно, конечно рассматривать их как временный пластырь на рану в условиях острой нехватки времени - даст продержаться до безопасного убежища, и ладно. Но потом ни реальной терапии, не ее аналога от Мотоми, судя по всему, так и не случается.

Явная попытка показать зеркало Нано-Шики-Акира все-таки была сделана, но снова слишком прямолинейно. Не случайно загрузившийся Николем Шики начинает копировать врага и буквально повторять его реплики, обращаясь уже к Антиниколю. Не случайно в финале Акира держит меч точно так же, как его держал Шики, выходя на арену Колизея, и спускаясь с холма к оранжерее-убежищу Нано. Более того, если принять во внимание, что способ ношения указывает на размер меча, получается, что у Акиры и меч примерно такой же, как у Шики. Снова встретившись в эпилоге, они становятся зеркалом друг друга почти буквально.

Ближе к концу, все же прозвучало то самое “ты проиграл” с дополнением-расшифровкой “самому себе” не звучащей в новелле вслух, но напрашивающейся подтекстом, но… в подводке к другому исходу. Быть может, здесь пытались озвучить то, что не давало Шики в плохих концовках покоя и заставляло что-то доказывать мертвецу.
Вообще же мешанина из событий и многократное погрызение-протыкание катаной Нано выглядит немного глупо.

Даже зная сюжет, многое приходится додумывать, вроде внезапной одержимости Акирой. Она появляется, когда Шики узнает про анти-Николь, но природа этой зацикленности остается неясной и может трактоваться по-разному. Когда Шики хлебнул кровь Нано, его, как и его врага, потянуло на «противоядие» от безумия? Намекается на то, что Шики собирался заполучить оба варианта вируса и захватить мир, но этот вариант не выгорел? Просто фансервиса ради? Предлагается самим выбирать устраивающий вариант ответа?
Или же Акира нужен как новый противник-замена Нано (потому что на втором так не удалось полностью отыграться⁵)? Реплику «твоя кровь кипит в предвкушении битвы» можно трактовать в пользу этого варианта, но и не более того.

Довольно долгое время я задавалась вопросом, зачем Шики употреблять наркотик из собственной крови для подкрепления сил, когда Николь сам по себе течет в его венах, и предполагала, что на нем так сказался общий съезд крыши. Этакая высшая степень нарциссизма и зацикленности на самом себе, когда человек, погрузившийся в безумие, уже не видит ничего другого. Но потом мое внимание обратили на то, что в эпизоде не показано как он пьет, и на стоп кадре обнаружилось, что на землю падает скорее стеклянное крошево, а не пустые ампулы. Новая версия - что Шики по-прежнему ненавидит производные Лайна, а потому просто демонстративно давит ампулы в ладони и небрежно отбрасывает осколки. И, в общем, это тоже было бы в характере. С этой точки зрения коллизия тоже выглядит интересно: «божество», которое дает свою кровь другим, но при этом ненавидит собственную кровь, - мои поздравления Шики, он наконец-то стал копией Нано (в плохом смысле слова) и теперь обречен до конца дней жить с тем, с чем жил его враг.

Конец после титров с возвращением Акиры в Тошиму, в общем, тоже понравился и показался логичным по нескольким причинам. Даже фантасмагорическое решение финального эпизода со временем зашло. В финал последней серии попытались напихать по-максимуму возможных концовок, один только эпизод после титров, похоже, отсылает сразу к двум: финалу из PSP версии игры, где Шики и Акира скрещивают оружие спустя некоторое время уже на равных и, отчасти, к концовке, где среди всеобщей анархии невменяемый Шики поднялся на торговле новым Лайном из собственной крови.
Однако по духу завершение аниме странным образом перекликается с истинным финалом, где Акира оказывается в бегах без возможности возврата, и не может больше жить обычной жизнью в обычном мире.
В аниме он попробовал вернуться к прежнему существованию, в «мирные деньки» почти как до Тошимы, и не смог. Он должен снова покинуть нормальную жизнь, но делает это уже не будучи “Потеряным”, по собственной воле, а не по воле обстоятельств. В обоих случаях он действительно бросает вызов судьбе, а не идет у нее на поводу.
Интересна разница в переводах: в одном звучит “мне суждено уладить это”, в другом (и этот вариант мне кажется более подходящем) “я брошу вызов самой судьбе”. Тоже своего рода невольная (?) амбивалентность в духе тех, которыми полнится первоисточник. Думаю, второй вариант все же ближе к истине. Как говорилось в одном из интервью Фути Кабуры: «Nano is doom, Akira is destiny.»

Про финал.
Трактовок финала может быть несколько и, при желании, это тоже можно истолковать как своеобразную мультифинальность, оммаж первоисточнику:
1.Старая история и старая жизнь безвозвратно заканчивается с гибелью Кэйсукэ, но Акира находит смысл жизни, находит себя, и начинается новая, другая история. Названии серии и “Grind” на эндинге намекают именно на это.
2.В аниме инициация героя идет по мужскому варианту. Но похоже, что эта инициация еще не завершена, и уходит на второй круг (здесь почему-то вспоминается финал "Темной башни"). Или же инициация просто провалена, и выбраться живым из «нижнего мира» удается только благодаря самопожертвованию друга и правильному обращению самого героя с “волшебными помощниками”.
Если в первый раз Акира отправился в квест не по своей воле, фактически потерпел поражение и спасся практически чудом, то во второй все меняется: он больше не пленник в пещере с тенями которого тащит течением. Теперь герой понимает, кто он и за что сражается, а главный враг («кощей», «змей» и прочие воплощения одной и той же фигуры «экзаменатора») ждет именно его в только им двоим известном месте посреди адского загробного мира.
Так что даже открытый финал меня вполне устраивает.

3.Кусок после титров можно интерпретировать и как происходящие «в одной голове», а именно как проявление ПТСР в отдельно взятом сознании. На это вроде бы указывает подавленность Акиры на складе, чем-то напоминающая прежнее депрессивное состояние и реплика: “По крайней мере, тут я не погибну в бою”. Судя по взгляду, который бросает Мотоми вслед Акире, "старик" тоже замечает, что дело неладно.

Тут есть нюансы. С одной стороны теория насчет ПТСР как-то идет вразрез с версией, что герой находит себя и с названием серии. Но с другой – этот момент перекликается с темой совладания с травмой, которая задевается почти во всех концовках первоисточника. Тогда возможно эта финальная битва действительно становится метафорическим отражением борьбы за свое обретенное “я”. Битвы, которую Акира ведет со своим внутренним демоном, пробудившимся при известии о распространении по округе нового (и более страшного) аналога Лайна.

Возможно, что фантасмагория, которой оборачивается в финале город, означает, что маски окончательно сброшены. Противники готовы встретиться друг с другом и с самими собой.
Шики получил желаемую силу, которая оказалась пустой. Смог ли Акира в финале окончательно примириться с собой - вопрос спорный. Не является ли битва с Шики одновременно и своеобразной аутоагрессией, битвой с самим собой?
С одной стороны его речь намекает на то, что он сжился со своей специфичной кровью и решил направить ее на благое дело. С другой - связь с “антиподом”, Нано, ведущая к принятию своей сути, если не оборвана, то сильно трансформирована. Если антагонист становится наследником Нано по крови, то протагонист - по духу. Если волшебная/проклятая кровь действительно “жаждет битвы”, то логично выглядит решение найти смысл и применение ее особенностям, направить их на благое дело. Но означает ли это ее принятие и самопринятие?

Здесь мне видится еще одна закольцовка. Произнеся последнюю перед титрами фразу, Акира закрывает глаза, будто сдавшись. Нано в прологе глаза открывал, и третий цвет появлялся в черно-красной Тошиме. Когда Акира снова откроет глаза в эпилоге, они тоже будут способны окрашиваться не в небесный, но в «опасный» синий.

В варианте “все происходит в реальности” напрашивается трактовка, что Акиру разрывает между стремлением к мирной жизни и требованиями внутренней сути.
В варианте “все это в одной голове” Шики становится олицетворением Тени героя, воплощением ненавидимых им способностей. Намек на это можно усмотреть в том, что антагонист ненавидит свою новую, позаимствованную у врага, кровь, так же, как протагонист - свою собственную.
Так что «Начало», наверное, можно понимать двояко – и как борьбу со злом во внешнем мире и как борьбу со своими внутренними демонами, в которой, однако, герой теперь точно знает, что именно защищает.
Вместе с тем, если обратиться к теме «единства и борьбы противоположностей», можно предположить, что после того, как черно-белое единство инь-янь осталось в темной, засыпанной снегом ночи Тошимы, канувшей в прошле, на его месте возникло другое – красно-синее, на которое раскололась лиловая аура города.

Про стиль и рисовку.
Рисовка сама по себе с самого начала не очень радовала, а к концу стала еще хуже. С ней вообще забавно получилось, потому что в первый раз я, в силу некоторых обстоятельств, никакой кривизны не увидела совершенно. А потом, уже пересматривая некоторые моменты на свежую голову, немного выпала в осадок.
Кроме непосредственно рисовки смутили и положенные на бок под 90 градусов кадры, и то, как обошлись с одним из финальных боев, практически показав только небо. Возможно это отсылки к первоисточнику, но что неплохо смотрелось в статике, имхо, в [относительной] динамике выглядит не очень. Радикальный разворот кадров более менее сработал на «эффект камеры», когда Рин вел новых знакомых на встречу с Мотоми и еще паре эпизодов, но в большинстве случаев выглядел немного странно. Ракурс “из пасти” в сцене покусания Нано вообще приводит в недоумение.
Ну и очень темная картинка, на которую я уже ругалась.

Угловатый стиль, видимо был призван подчеркнуть жесткость и истории и персонажей, и он более-менее в тему, но прорисовка с самого начала была не очень, а потом вовсе стала сильно хромать. Такое впечатление, что хотели добиться такого же эффекта как в манге, возможно даже пытались воспроизвести стиль Тяямати, но там получилось поймать баланс, а в аниме это получается не всегда.

Бледный и узколицый Шики в опенинге похож на вампира (в аниме есть более-менее приличные кадры, но опенинг какой-то уж слишком вампирский), что, в общем, логично, но как-то сильно «в лоб». Тут опять не могу не сравнить с мангой: вкусовщина конечно, но скуластый (временами хочется даже сказать “мордатенький”) Шики мне в мангашной рисовке нравится гораздо больше. Впрочем, это касается всех персонажей.
Странно еще, что при всем при этом в трейлере и на production images(не знаю, как это сказать по-русски) персонажи выглядят лучше, чем в окончательном варианте. И почему-то очень нравится жест Нано из первого трейлера, когда он проводит рукой по глазам, и они четко, без промежуточных стадий, меняют цвет с голубого на пурпурный. Жаль, что этот момент в аниме не попал.

С фансервисом, имхо, вышел явный перебор. Я даже не могу сказать точно, что произошло, но почему-то внешность Мотоми, да и Киривара тоже, несмотря на похожесть на спрайты, отклонилась куда-то в странную слащавость. А нарочитое и тотальное разрывание рубашек на героях, случившееся под занавес, вообще вогнало в небольшой фейспалм. (В Kill la Kill такое выглядело органично на фоне всеобщего отвязного безумия, а тут как–то странно. Не верится мне, что вместе с рукавом оторвется и полрубашки.) Ну хоть Акире на этот раз повезло сохранить одежду целой, и то ладно.
В общем-то, в манге фансервис в виде раздетых мужиков тоже есть, но опять-таки вписан в сюжет гораздо органичное и в глаза нарочитостью не бросается.

Стальные розочки в опенинге и розовые лепестки, полетевшие в финале то напрягали, то вгоняли в фейспалм. Что интересно, песня опенинга с теми же розово-цветочно-кровавыми ассоциациями отторжения совершенно не вызывает. Да и весь набор эндингов очень радует.

Заключение:
Подводя итог, приходится признать: не все так плохо, как казалось сначала. Мало того, что аниме, если забить на рисовку и приглядеться, местами очень напоминает мангу, но и символические штуки там водятся в количестве. Не сказать, чтобы сложные или уникальные, но все же. Сюжет (то, что от него сохранилось) тоже цепляет, если знать, куда смотреть.
Даже стало интересно, как выглядело бы все это дело, если бы аниме было длиннее и подробнее, а бюджет больше. И с рейтингом на кровищу повыше, чтобы не было нужды закрывать кровавые подробности черными пятнами, которые не всегда органично вписываются в картину.

P.S.2 (зверский).

Зоопарк имени Акиры пополняется. К «животным» наименованиям прибавилась еще и "крыска"(мышка), из разговора Арбитро и Шики в 10 серии. Это прозвище звучит так же в устах Шики в Милитари драме [Military drama (white ver.) – Shiki]. Возможно, в том же смысле, что и эпитет «кот-ворюга» в манге – Акира «шныряет», где не положено.

III. Сравнение аниме-манга.
Аниме по Тогаине получилось не слишком удачным. Оно во многом уступает манге, и сравнение двух версий обычно бывает не в пользу мультипликационной.
Однако есть нюанс. Манга издавалась с 2006 по 2013, и вышедшее в 2010 году аниме явно вобрало в себя несколько моментов из нее, хотя после 2010 года уже труднее сказать, что на что оказало влияние.

Это может показаться странным, но чем дальше, тем больше у меня крепнет ощущение, что за основу брался все-таки сюжет манги, и создатели [сильно урезанной] экранизации даже сделали попытку примерно воспроизвести стиль рисовки Тяямати Сугуро. Но что-то пошло не так.
В аниме, как и в манге Тяямати Сугуро, фигуры и лица героев угловаты, а ножны Акиры окончательно закрепились сзади на талии, а не на бедре, как это было у Ямамото Кано⁶ и в тексте.
Отсылкой к десятитомной манге кажется и резкий контраст между мраком тошимских улиц и яркой до флуоресцентности крови, воспроизведенный в цвете вместо монохромной гаммы.

Сюжет манги и аниме в любом случае было необходимо выстраивать практически с нуля, чтобы раскрыть всех персонажей и рассказать связную историю. Вопрос только в том, удалось ли это сделать, и насколько удалось, и в этом отношении манга, несомненно, лидирует.
Здесь основная выбранная линия сильно перекроена, опорные точки смещены, объединены и перемешаны, а иногда идут не по хронологии. Но, отходя от первоисточника в деталях, история сохраняет вектор развития, события вокруг которого дополнительно закручиваются и обрастают новыми сценами. Основная линия органично перемежается флешбеками, отвлечением на второстепенных персонажей, показом “подводных течений”: переговоров, интриг, взаимодействия агентов спецслужб и пр. и все эти вставные эпизоды, так или иначе, работают на сюжет, атмосферу и раскрытие характеров.
Когда я думаю об этом, в голову приходит слово “уместность”. Так объяснение замкнутости и холодности Акиры в аниме появляется ближе к концу. В манге эта информация тоже дается далеко не сразу, но, тем не менее, гораздо лучше работает и выглядит на своем месте.

В аниме так развернуться просто бы не получилось. Из-за сжатого в 12 серий таймлайна там остался фактически голый “скелет”. Только опорные точки, и действие идет от одной к другой как по чекпойнтам. Возможно поэтому создается впечатление, что протагониста беспорядочно носит по локациям.
Подозреваю, что чтобы поддерживать напряжение, или оказывать более сильный эффект, события в истории должны происходить вовремя и в свой срок. В аниме же они жестко спрессованы и урезаны, за счет чего многие акценты смещаются, а иногда и вовсе превращаются в отсылки невпопад к разным версиям событий, которые разве что на пасхалки потянут.

Тем не менее, можно проследить сходство между некоторыми эпизодами и визуальными решениями в аниме и манге.
Манга и аниме открываются приблизительно одинаковым, хоть и по-разному обставленными сценами: явлением Шики и кулачной дракой. Только манга в начале концентрируется на антагонисте, а после переключается на схватку эпизодических персонажей, позволяя протагонисту показаться далеко не сразу, в то время как аниме сразу берет быка за рога и показывает встречу Шики и Нано, и, через опенинг, один из боев Акиры. Мне это кажется правильным решением в обоих случаях: быстрое обозначение противников словно задает рамку истории. Но и там и там личность Иль Ре до поры остается загадкой. Правда, в манге читателям ее раскрыли немного раньше, а в аниме поддерживали интригу до боя в Колизее.

В манге в Тошиме нет вечно затянутого тучами неба. Там и днем бывают просветы и ночью могут быть видны звезды. В аниме тучи тоже временно расходятся, открывая вид на закатное солнце над мертвым городом.
В обоих случаях Рин с новыми знакомыми выбирается на крышу. Только в аниме он устраивает там пирушку, и с ними идет Мотоми.

В обоих случаях есть отсылка к выбору “направо или налево”. В аниме этим вопросом, беспокоясь об Акире, задавался Кэйсукэ, в небольшом анонсе к четвертой серии (серия 3, после эндинга). В манге Акира спрашивает самого себя о том же, гадая, куда побежал Кэйсукэ (т.3, стр.66), прежде чем сделать соответствующий выбор. Правда это происходит задолго до того как убегающий от Карателей Такэру схватил Акиру за руку и утащил за собой в лабиринты улиц.

В обоих случаях Шики устраивает Акире наглядную демонстрацию, что его сил для Тошимы недостаточно, и в процессе втыкает катану в пол заброшенного дома(манга) или прямо в асфальт(аниме) Их драки тоже неуловимо напоминают друг друга и здесь и там. Надо отметить, что разнообразных боев в манге значительно больше, чем где бы то ни было. Есть, где развернуться. В какой-то момент Акире приходится искать окно, чтобы воспользоваться им для бегства от Шики(манга) или от Карателей(аниме).

В аниме друзья ожидают Акиру возле отеля, как это было во втором томе манги, и, когда он появляется в сопровождении Мотоми, Кэйсукэ так же бросается к другу, чтобы убедиться, что тот цел.

Дальше в аниме тоже встречаются небольшие переклички с мангой: похожие сцены, но в разном антураже и контексте, немного по-другому обыгранные. Это драка Гунджи с Нано, закончившаяся падением Карателя с крыши в мусорный контейнер. Это баррикада, внезапно возникшая в предпоследней серии аниме, которая несколько раз упоминалась в манге. Это подчеркивание сходства Шики и Рина отдельными ракурсами.

Полет Нано с Акирой на руках, закончившийся в оранжерее, вполне может быть упрощенной (и, имхо, гораздо менее впечатляющей) отсылкой к моменту побега из Дворца в 6 томе.

И в манге[т.7, стр.114-115] и в аниме(9 серия) Кэйсукэ наглотался крови Акиры не потому, что она натекла ему в рот сверху, а проводя окровавленной рукой по рту и размазывая кровь по губам. Отравленный, он и там и там падает навзничь, хватая рукой друга за ногу.
У Ямамото Кано эта сцена выглядела иначе: Акира специально использовал кровь как оружие, и Кэйсукэ сперва вгрызся в рану, а потом просто повалился на землю, не пытаясь цепляться за друга.

Решающая битва под дождем случается в 7 томе манги, который вышел раньше аниме, и поэтому именно эта визуализация сцены вполне могла быть взята в аниме за основу. Там же Рин, заполучив фул-хауз, замирает на корточках с жетонами в руках, и та же самая поза, хоть и в других декорациях, воспроизводится в 9 серии аниме.
Возможно также, что сцена на крыше, в которой Рин напрыгивает на Акиру - отсылка к новелле Кэйсукэ из Гайдена.

Как уже говорилось выше, после 2010 года уже трудно понять, опиралось ли аниме на сценарий еще не вышедших томов манги, или наоборот, манга что-то подхватывала из визуализаций аниме. Водоразделом стал 8 том 2010 года издания. Там, как и в аниме, котики, хоть и нарисованные иначе, заняли диван в оранжерее, а Эмма ждет Нано на выходе из нее с пистолетом, но благодаря вмешательству Гвена, в отличие от аниме, [пока?] остается в живых.
Полуослепший Кэйсукэ в 10 томе манги встречает Нано, принимая за Акиру и падает у его ног, так же, как в 10 серии аниме.

* * *
Сюжет манги пресекается не только с аниме. Есть ощущение, что он вобрал в себя понемногу из всех версий этой истории и дополнений к ним.
Например, там встречаются отсылки к Гайдену: фотография спящего Акиры, которая в рассказе стала причиной спора Рина и Кэйсукэ (в оригинале на такой же фотографии была написана записка-предостережение); воспоминания Рина о его команде и разговоре с Кадзуи под звездами; эпизод с бутылкой воды; возможно, что и Мотоми с перебинтованным торсом - отсылает туда же.
Не рассказанной остается разве что более подробная история происхождения ножа Нано, хотя Эмма и упоминает мельком, что это оружие много для Нано значило.

В манге сон Акиры не показывается целиком. Он разбит на части, и в 6 томе останавливается до передачи ножа. Позже, в 10 томе (т.10, стр.78), Эмма сообщает Акире, что оружие принадлежало Премьеру. Вероятно, полные воспоминания о встрече должны были вернуться к Акире только в последнем-предпоследнем томе. И, возможно, еще одна отсылка к Гайдену могла быть связана с подарком Нано.

Если же говорить о перекличках с первоисточником, можно отметить, что в манге время от времени появляются перерисовки CG. Иногда немного в другом ракурсе, часто в другом контексте и иной интерпретации.

Когда я писала про аниме и мангу, то упомянула, что и там и там есть кадры, положенные на бок, под углом в 90 градусов, или сильно накрененные. Скорее всего, это тоже отсылка к CG, на которых наклон изображения создает некоторую иллюзию движения.

Впрочем, возможно, наклонные картинки, с заваленным горизонтом не только додают динамики, но и посредством “голландского угла” нагнетают атмосферу ненормальности и безумия. Таких кадров так много, что, по мере того, как герои все глубже увязают в переулках Тошимы, они становятся почти привычными. “Вестибулярка” подстраивается, перевернутый мир начинает сходить за нормальный.
Во многих случаях ракурс дан снизу вверх. И можно предположить, что не случайно все финальные CG хороших концовок новеллы, в отличие от плохих(за исключением милитари), сделаны без наклона. Словно с возвращением героя в обычный мир, реальность вокруг него тоже стабилизируется.
На атмосферу могут работать и искажения пропорций.

Кроме всего вышесказанного, у меня появилось предположение, что когда Рин говорит Акире, что не хотелось бы сражаться в Игре с голым пупком(т.2 стр.56), это отсылка к одному из костюмов Акиры из набросков к концовке Шики.

И в манге и в аниме лайнеров опознают по выступающим венам. Однако вариант, когда Акира опознавал их по “murky eyes” почему-то мне нравился больше. В статике манги и CG вены все-таки не так нарочито выглядят, но в аниме они подвижные, похожие на шевелящиеся щупальца или подкожных червей. Выглядит это жутковато и сильно напрягает. Может быть, так и задумано, конечно. Опять-таки, написать “murky eyes” – это одно, а нарисовать так, чтобы сразу было видно, что дело плохо – немного другое.

IV. Еще немного про графику и всякое такое.

Хотя я читала недостаточно манги, чтобы делать глобальные выводы, хотелось бы отметить несколько вещей, связанных с рисовкой и другими моментами. Или даже с моим восприятием этих моментов.

В начале я уже упомянула темные кадры, создающие определенную атмосферу. Что же касается подачи истории, мне нравится, как сделана раскадровка и динамика фреймов и поз героев. Может это только мое восприятие, но когда я скользила взглядам по страницам, в голове легко возникала иллюзия движения, как будто кино крутится.

Удивительное дело, но в манге встреча Нано и раненного Такэру выглядит гораздо внушительнее, более пугающей и волшебной, чем в аниме, несмотря на черно-белую гамму и статичное изображение. Иногда даже ловила себя на мысли, что в голове на некоторых моментах, включая этот, возникала соответствующая музыкальная “озвучка”.

Заметила, что небольшой наклон изображения на статичных картинках создает ощущение некоторой динамики, подвижности, а вот положенные на бок под 90 градусов кадры, на меня почти не оказывают эффекта. Снова становятся статичными. К тому же создается ощущение, что картинка просто "не влезла" в страницу, и такое размещение - попытка ее все-таки втиснуть. Впрочем, в книжке такие кадры не резали глаз, в отличие от аниме, и иногда даже странным образом работали на настроение.
А вот перевернутые вверх тормашками фреймы, особенно крупные, на страницу или разворот, внезапно оказывают сильное впечатление. Создают ощущение неожиданности, потрясения, выбитой из-под ног почвы.

***
Не знаю, насколько это характерно для манги в целом, но в этой довольно часто встречается последовательность кадров, в которой какое-то предположение, сомнение, рассуждение или вопрос заканчивается картинкой, подразумевающей ответ, или намекающий на него.
Так, за фразой Мотоми “Есть те, кто, хоть и построили эту жуткую империю, но к Лайну даже не прикасаются” (т.4, стр.88), явно намекающей на Иль Ре, следует кадр с Шики. Когда Шики и Рин размышляют о происхождении 50% Лайна и подозревают неладное, следующим кадром идет страница с убежищем Нано и с Нано в своем убежище. (т.3, стр.43,61) Когда Арбитро задается вопросом, действительно ли в Тошиме находится человек, знающий об источнике Лайна, и торгуется с военными, обещая им "живой образец" Николя, встык тоже идут единичные кадры с Нано. (т.3, стр. 134; т.8, стр.132)
Во втором томе после утверждения, что “никто не может справиться со 100%-ным Лайном” следуют мысли Шики, а затем и явление его самого. (т.2, стр.91)

Иногда по тому же принципу перекликаются реплики персонажей, находящихся в разных местах и имеющих в виду разные вещи, но как будто отвечающие друг другу и дополняющие чужие рассуждения.
Когда Мотоми рассуждает о причинах, побуждающих народ вступать в игру, Акира отмалчивается, однако встык идет кадр с ним в наручниках в участке. (т.1, стр.139) Когда Акира подтверждает предположение Кэйсукэ, что нашел нож на полу в баре, встык идет кадр с протягивающим ему нож Нано. (т.2, стр.52) Когда Акира гадает, что за человек Иль Ре, на рядом возникает фотография Шики, сделанная Рином. (т.2, стр.153) Когда Шики задается вопросом с каких пор Премьер начал свою игру в Тошиме, следом дается кадр-воспоминание о встрече с Акирой. (т.5 стр.30)

Про оригинал и перевод.
Странное ощущение, что в обычный формат японской манги влезает больше информации, и она понятнее, чем увеличенный размер русского издания.

Возможно, на восприятие влияет то, что в издании ФК перетемнили страницы (но мне кажется, что дело не только в этом, а в чем, понять не могу).
Там, где в издании ФК надо вглядываться в страницы (и то некоторых деталей не видно), в оригинале все видно, и понятно, что происходит. В числе прочего в некоторых моментах (падение с карниза) в оригинале отчетливо видно выражение лица Акиры (которое в манге от ФК слилось в одно темное пятно), что тоже додает погружения.

В издании ФК страницы не только перетемнены и укрупнены по сравнению с оригиналом, но и подрезаны по краям. Эта кривая обрезка не слишком сильно влияет на восприятие в целом, но местами таки влияет.
Например, в 10 томе на стр.56 неудачная обрезка по верхнему краю убавила напряженности сцене, потому что за обрезанным краем остались глаза атакующего Нано – белые глаза в черной обводке. Соответственно, напряжение сцены ощутимо упало по сравнению с оригиналом.

Вообще больше всего общее впечатление от сцены меняется, когда под обрезку попадают глаза – сразу неуловимо меняется и словно что-то теряет выражение лица. Если сцена относительно мирная и спокойная, как воспоминание Акиры о первом завтраке в Тошиме с Кэйсукэ, то потери минимальны (неудачное кадрирование все равно иногда заметно, конечно, но сильно на впечатление не влияет). А вот в вышеупомянутой сцене обрезка влияет довольно сильно. То же происходит и на развороте с лицами Акиры и Рина в Колизее [т.10 стр.110]
Плюс, на той же странице из-за обрезки сокращается фрейм с лицом Рина, а, имхо, именно тут для впечатления важно, что этот фрейм занимает пол листа, а не две трети, как это случилось после обрезки. По сути, композиция страницы поехала, и верхний фрейм не только стал меньше, но и как будто сместился вверх от центра. Итог – более убойный эффект в оригинале и менее убойный в переводном варианте.

То же самое происходит со сценой несколькими страницами дальше [т.10 стр.126], только здесь обрезка пошла не по верхнему краю страницы, а по правому. В итоге потерялись очерченные черными тенями безумные глаза Рина, а вместе с этим ярким пятном – и все его лицо(видимая его часть). Лицо, находящееся на периферии кадра и в некотором смысле на периферии зрения становится трудно заметить не приглядываясь, и из-за этого теряется динамика сцены.

Есть и еще пара кадров по краям страниц, где по направлению движения, в общем, можно понять, то произошло (например, в одной сцене, где Акира, уходя в перекат, подхватывает оброненный нож), но в полном варианте даже догадываться не надо.

***
Не перестаю удивляться, тому, как влияет на восприятие штифт. В переводе речь героев подана стабильно одинаковым текстом, и, возможно, в случае перевода это оправдано. Но в оригинале рукописные, ну или написанные разнообразно неровным шрифтом реплики (и вопли) в разы усиливают эффект погружения. Чуть ли не передают интонации. Хотя это, наверняка кошмар переводчика. По крайней мере, я почти ничего в тех репликах разобрать не могу даже несмотря на то, что там азбука. Но атмосфера ловится тем не менее.

Еще один упущенный момент игры со шрифтом можно увидеть в 9 томе, стр.132-133. Сразу оговорюсь, я не знаю, можно ли было эту игру сохранить без существенных усилий или же сохранить вообще. Но на этой странице в оригинале шрифт в числе прочего работает на картинку, на создание напряжения. В оригинале он очень крупный и жирный, белый на черном. Сразу бросается в глаза и легко читается, глаз его сам выхватывает.
Шрифт же, которым напечатан этот текст в переводе тоже белый на черном, но он не то чтобы совсем мелкий, но мелкий в сравнении. Он не цепляет взгляд сразу, он выглядит как стандартные строки стандартным шрифтом, в которые надо специально вглядываться и вчитываться.

***
Отдельно по русской версии. В первых (трех?) томах сильно перетемнена картинка. Потом посветлее стало, но тоже не везде.  В принципе сразу было видно, что сканы фанатского англоперевода в сети гораздо светлее и иногда приходилось лазить туда, чтобы лучше понять, что происходит. С другой стороны, на "пересвеченных" версиях иной раз не видны/плохо видны неяркие тона типа стекающего по ноге ручейка крови, а такие детали тоже важны. В оригинале таких проблем нет вообще, там все на своих местах.

В переводе Шики [ожидаемо] досталось от Поливанова. Ничего против Поливанова не имею, звучание некоторых слова в его транскрипции мне нравится больше, чем в английской, но, имхо, благозвучность надо тоже учитывать. Написали бы через "Щ", что ли... Хотя не исключаю, что Поливанов везде и всегда – это внутренние требования издательств.
Сам перевод, вроде бы, неплохой и мне показалось, что к последним томам становится лучше (только бы корректора надо для отлова очепяток). Удалось поймать интонации основных персонажей. Иногда читаю реплики и прямо слышу голоса и интонации из ВН.
Еще жалко, что по дороге потерялся «ягненок», но «злых волков» при этом оставили, и они немножко подвисли в воздухе. Ко всему прочему "ягненок" хорошо характеризует изменение статуса Акиры по приходу в Тошиму. Да и само по себе символизируэ, особенно в контексте околовампирской тематики и связанных с ней ассоциаций.

____________________________
Примечания:

1. Речь пойдет о десятитомной манге авторства Тяямати Сугуро. Цитаты по переводному изданию: Тяямати С. «Togainu no Chi. Кровь виновного пса», пер. Демина А., Изд-во «Фабрика Комиксов»,2014 – 2015.
2. В оригинале картинка тоже темная, но то ли из-за более рыхлой и сероватой бумаги, то ли из-за чернил, все отлично видно даже на самых темных кадрах.
3. Не думаю, что у Акиры действительно есть шизоидные или аутистические черты. Разве что на самых минималках. Невыраженная (смазанная) акцентуация разве что. Скорее всего, его эмоциональная приглушенность – следствие интровертности(естественной или привнесенной) и депрессивного фона. Мягкий вариант классических аутистических черт – это случай Нано.
4. Кроме Акиры, превратившегося из «Потерянного» в «Падшего», есть еще как минимум два косяка, которые идут из английского перевода: «Лайн пятидесятипроцентной концентрации» превратился в ««Каплю» за полцены», а реплика Шики в Колизее, скорее всего на самом деле не о том, что Рин «всегда любил что-то собирать/коллекционировать»(намек на жетоны), а о том, что он «всегда любил болтаться в компаниях» - намек на мертвых друзей, к которым Шики предлагает Рина отправить буквально следующей же фразой.
5. Думаю, это бы не получилось при любом раскладе. Уязвленные самолюбие и гордость Шики – это почти бездонная дыра. И, собственно, обе плохие концовки, где Нано мертв, а Акира сломлен это косвенно подтверждают. Оставшись без достойного противника, Шики продолжает его искать.
6. Закрепленные на бедре Акиры (вдоль ноги) ножны хорошо видно во второй главе манги Ямомото Каны.